Хью не стал выдвигать никаких аргументов против выпивки. Он уже не был уверен, хочет ли оставаться трезвенником и далее. Кроме того, у него в желудке действительно было холодно, «как в холодильнике». Похоже, ему понадобится целая неделя, чтобы отогреть все тело.
Рыбак приставил бутылку к его рту и не отнимал ее, пока Хью не стал задыхаться. Он было хотел сделать жест, чтобы ее убрали, но его руки отказывались отвечать на команды мозга.
— У нас небольшая проблема. — Рыбак, который приказал дать Хью еще виски, оказался шкипером рыболовного судна. — Нам нужно еще пару дней порыбачить, до того как вернуться в бухту.
— В какую бухту? — с болью спросил Хью.
— В Бэллидонеган, в Ирландии. Вы этого места не знаете. А вы-то откуда? Вы — не англичанин?
— Нет, я — американец.
— Я бы спросил, ради чего вы сражаетесь на стороне англичан, если бы у меня не было двоих братьев, которые делают то же самое. Оба скорее сражались бы с англичанами, но они говорят, что немцев ненавидеть легче. — Неожиданная улыбка промелькнула на лице ирландского рыбака. — Я просто горю желанием посмотреть на лицо военного коменданта в Бэллидонегане. Он — единственный из всей семьи, кто не уехал в Америку. А тут вы. И что прикажете с вами делать — то ли отправлять на гауптвахту, то ли стать на вашу сторону. И нужно ли уведомлять посла, и какого — британского или американского? Ему придется проконсультироваться с Главным управлением, непременно, а он избегает его вот уже несколько лет!
Присутствие Хью в нейтральной Ирландии, да еще в военной форме, вызвало дипломатический фурор, но обстоятельства его прибытия в Бэллидонеган немедленно сделали его местной знаменитостью. Размещенный бесплатно в самой комфортабельной гостинице, он принимал людей, которые приходили, чтобы познакомиться с ним и пожать руку, из отдаленных мест, многие хвастали своими родственниками, которые «сделали себе состояние» в Америке.
Только спустя восемь дней после того, как он был сбит, Улисс Кадди, официальный представитель посольства Соединенных Штатов в Дублине, приехал в маленький городок. После поспешного представления, дипломат настоял, чтобы Хью сменил форму на плохо сидящий на нем гражданский костюм, а потом увез его, изо всех сил притворяясь, что толпы ликующих жителей были лишь игрой его воображения.
Кадди не делал попыток скрыть свое недовольство тем, что ему пришлось оставить благополучный Дублин, чтобы приехать в Бэллидонеган забрать Хью.
— Мысль о том, что придется возвращаться назад по этим отвратительным дорогам, заставляет каждую косточку моего тела стонать, — пожаловался он. — А что касается шума, который был поднят этим несчастным случаем, то должен вам сказать, что мы еще не получили официальной реакции Германии, а если брать во внимание неофициальную, то, возможно, правительство Соединенных Штатов окажется в затруднительном положении.
— Наверное, мне лучше было оставаться в самолете, когда он пошел ко дну, — саркастически заметил Хью.
— Лучше было бы, если б вы вообще не летали на самолете. Мы — нейтральная страна. Для правительства чрезвычайно затруднительно посылать свои извинения за своего гражданина, который воюет на стороне другой страны.
— Дания, Норвегия, Нидерланды, Бельгия и Люксембург тоже держали нейтралитет. И немцы захватили их как миленьких. Почему же, черт побери, нас должно волновать, что они подумают? А что касается Соединенных Штатов… если мы такие высокоморальные, то нам следовало бы вступить в войну, когда это сделала Британия. В любом случае, нам придется это сделать.
— Уж оставьте это решать президенту. Моя задача сейчас понять, как лучше выпутаться из создавшегося положения.
— Очень просто. Когда мы придем в Дублин, посадите меня на корабль, идущий в Англию. И если хотите, я забуду, что мы знакомы.
Улисс Кадди начинал раздражать Хью. Сомнительно, чтобы он когда-нибудь видел, как люди погибают в сражении, и маловероятно, что ему когда-нибудь придется это увидеть. Единственное, что имело значение в его ограниченном мирке, — это правила марионеточной политики.
Мужчины мало разговаривали в оставшееся время шестичасового путешествия в Дублин, и когда Хью проводили в кабинет посла в посольстве Соединенных Штатов Америки, он был готов к дальнейшим обвинениям. К большому облегчению, посол Кастелло приветствовал его, как старого друга, и вскоре стало ясно — почему.