На следующий день Конгресс Соединенных Штатов объявил войну Японии. Через три дня два союзника Японии — Германия и Италия — формально объявили войну Соединенным Штатам.
В Вест-Маллинге взволнованные летчики эскадрильи «Орел» собрались, чтобы обсудить последствия вступления Соединенных Штатов в войну. Пока все выражали свое согласие с тем, что страна больше не могла оставаться в стороне от конфликта, возник только вопрос относительно роли, которую теперь будут играть они и еще две эскадрильи «орлов» в этой войне. Нужно было решить, будут ли они продолжать полеты, как эскадрильи Британии, или же превратятся в боевые единицы Военно-Воздушных Сил Соединенных Штатов.
Если бы летчики все еще сражались в битве за Британию, этот вопрос не возник бы. Все они пошли на службу в Королевские Военно-Воздушные Силы, чтобы внести свой вклад в борьбу с немцами. Прикрытие эскорта было самой скучной в военной авиации задачей. Они несли эту службу месяцами, а единственной их добычей был «Дорньер-17», самолет-разведчик, который сбил Хью вместе с одним из самых молодых летчиков эскадрильи на прошлой неделе.
И в это же время они стали свидетелями того, как торпеды немецких подводных лодок потопили бессчетное количество кораблей, и не в их силах было предотвратить эти нападения.
Голосование прошло единогласно: летчики решили, что будут действовать как боевая эскадрилья Королевских Военно-Воздушных Сил до тех пор, пока Воздушный Флот Америки не установит свое присутствие в Англии. Тогда они туда перейдут.
Хью рассказал Эльзе об этом решении, когда смог вырвать маленький отпуск на выходные и приехал в Гленелг в марте тысяча девятьсот сорок второго года. Погода в последние две недели стояла необычайно мягкой, и хотя вершины гор за Гленелгом все еще были покрыты большими снежными шапками, в более низких местах снег стаял. Эльза с Хью прогуливались по тропинке, ведущей мимо озера в Ратаган.
Эта прогулка придала им бодрости, и, когда они вошли через незапертую дверь в большой дом, их смех отдавался эхом в пустых комнатах.
Развязывая шарф, Хью рассматривал облупившуюся краску, пятна плесени от сырости над оконными рамами и высокие потолки, с которых свисала паутина.
— Приятно думать, что есть вещи в этом сумасшедшем мире, которые не меняются.
— Я полагаю, что пауки немного подросли, — объявила Эльза, — но грустно видеть Ратаган пустым. Он пережил войну кланов, восстание сорок пятого года и выселение. А теперь умирает, всеми брошенный. От этого мне хочется плакать.
— Неужели ты так любишь этот дом? — Хью сдвинул шарф с волос Эльзы и поцеловал ее. — Я ревную.
— А разве ты не чувствуешь то же, что и я? Этот дом был сердцем Гленелга и его гордостью в течение сотен лет. Отсюда мужчины уходили на войну и возвращались, чтобы получить вознаграждение за храбрость или наказание за трусость. Именно здесь коренным образом изменилась жизнь твоих и моих предков. Если бы Хью Маккримон и Энгус Росс не сказали своего слова в Ратагане, ни тебя, ни меня не было бы здесь сейчас. Да, я люблю этот дом, потому что я люблю Гленелг, потому, что я люблю тебя. Без Ратагана все было бы по-другому, и я была бы другой.
— Тогда я тоже научусь любить его. — Обнимая Эльзу, Хью подошел к окну, всматриваясь в темную зимнюю воду озера, за которой сотни снежных горных вершин белели на фоне свинцового неба в дикой и тревожной панораме. — Это будет совсем нетрудно.
Когда Хью вернулся в свою эскадрилью в Вест-Маллинге, он обнаружил записку. Командир базы хотел срочно видеть его.
Было уже поздно, но когда Хью позвонил капитану авиаполка домой, ему сказали, чтобы он прибыл без промедления. Удивляясь такой спешке, Хью заторопился к дому командира.
Капитан авиаполка в шерстяном домашнем халате и поношенных шлепанцах впустил Хью и проводил его в холл, где налил ему и себе большую порцию виски.
Когда Хью попытался отказаться от выпивки, говоря, что он никогда не пьет ночью перед вылетом, капитан эскадрильи довольно высокопарно объявил:
— Боевые вылеты закончились для тебя, Хью. Атташе военно-воздушных сил американского посольства посвятит тебя в детали, когда вы встретитесь с ним завтра, но я могу сказать тебе то немногое, что мне позволили узнать: ты улетаешь из Лондона завтра ночью. На следующий день ты уже будешь дома, в Соединенных Штатах.
Хью с трудом мог поверить этому известию. С одной стороны, это прекрасная новость. Он не виделся с семьей с тех самых пор, как уехал из Миссури сражаться за Британию. Но как же Эльза?
— Какие же поручения мне дадут?
Командир эскадрильи покачал головой.