Пока мужчины беседовали таким образом, солдаты построились в ряды, отдаленно напоминающие колонну, и один из офицеров позвал Бена.
Дав понять жестом руки, что он слышал, Бен последний раз обратился к Роберту:
— Я знаю, что тебе не терпится попасть домой, чтобы увидеть сына, Боб, мальчик мой, но ведь в Джорджии и Теннесси есть тоже люди с детьми. Я знаю чероки. Они неплохой народ, то же самое тебе сказал бы Сэм Хаустон. Они заботились о нем, когда ему приходилось худо, так худо, как не было ни одному человеку. Когда они поставили его на ноги, то снова отправили его в мир, чтобы сражаться за свободу Техаса. И мне они тоже помогли. Я больше, правда, не собираюсь воевать, но пока я могу дышать, я не хочу смотреть, как умирают чероки.
Солдаты уже двинулись в путь, и конь Бена нетерпеливо прядал ушами и переступал копытами, явно стремясь за колонной. Животное сделало целый круг, пока Бен подчинил его своей власти.
— Ну что же ты решил, Боб, мальчик мой? Ты ведь пойдешь со мной и сделаешь все, что можешь, для индейцев чероки, ведь так?
Роберт Маккримон доехал с Беном Каллони до города Колхаун в горах Аппалачи штата Теннесси. Здесь почти тринадцать тысяч индейцев чероки содержались в загонах, как скот. Условия для них совершенно не отвечали элементарным санитарным требованиям и предвещали несчастья на долгом пути, которое им предстояло пройти.
Военные, которые сопровождали индейцев, перекладывали вину за задержку на вождей племени. Большинство из них отправилось в Вашингтон, тщетно пытаясь добиться отмены приказа о переселении. Их аргументом, и достаточно сильным, было то, что это племя было оседлым, со своими домами, фермерскими хозяйствами, и они считали своей собственностью большое количество земель.
В отличие от многих других индейских племен, чероки уже давно приспособились к образу жизни белых людей. И к тому же многие их мужчины и женщины были связаны узами брака с белыми американцами.
К несчастью, чероки оказались жертвами самого несправедливого захвата земель, в истории молодого государства Соединенных Штатов Америки, и их переселение было частью мечты всей жизни бывшего президента Эндрю Джексона, а он еще обладал сильной властью. Миссия вождей в Вашингтоне заранее была обречена на неудачу.
Хотя Роберт нашел условия в лагере устрашающими, худшее было впереди. Он оставил Бена Каллони и объезжал вокруг различных «загонов», когда пригнали пешком партию растрепанных индейцев. Их гнали перед собой всадники из добровольцев, которые, казалось, были сильно не в духе.
У всех мужчин этой партии были связаны руки, а у некоторых на голове и лице зияли безобразные раны. Роберт заметил, что и некоторые женщины тоже были растрепаны и избиты до крови, и одна из них особенно привлекла его внимание. Высокая, она шла босиком по пыльной дороге с таким достоинством, что даже следы побоев на лице не умаляли его.
Когда Роберт попытался приблизиться к прибывшей партии, один из сержантов-добровольцев преградил ему путь, сказав:
— Интересно, куда это ты идешь?
— Поговорить с этими индейцами. Некоторым из них, наверно, нужен врач.
— Это тебя не касается. Они беглые, скрывались в Туманных Горах. Капитан сказал, что к ним не велено никого подпускать. Они — нарушители порядка.
Кое-кто из приятелей сержанта стали собираться вокруг них, и тут уж было не до смеха. Годы жизни в горах научили Роберта тщательно взвешивать все свои поступки, а в данный момент ситуация складывалась явно не в его пользу.
Пожав плечами, он сказал:
— Я полагаю, это вам нужно из-за них беспокоиться, а не мне. — И отъехал с полным безразличием на лице, на самом деле внимательно отметив группу индейцев, к которой присоединили беглецов.
Тринадцать тысяч чероки, которых вели в Колхаун, были разделены на тринадцать групп, каждую из которых охраняли солдаты, количество которых соответствовало по крайней мере половине численности индейцев.
Позднее, вечером, Роберт все еще помнил об индейцах-пленниках, которых пригнали добровольцы из Теннесси. Одно лицо навсегда врезалось ему в память — лицо девушки, все избитое до синяков. Решив разузнать, что произошло с ними, он пришел в ту группу, к которой присоединили беглецов. К своему удивлению, он нашел там проповедника индейцев чероки. Проповедник вел молитвенное собрание, и Роберт дожидался конечного «Аминь!», прежде чем спросить на индейском наречии — все ли в порядке с индейцами, которых привели в эту группу днем.
— Это вас не касается, — ответил проповедник на прекрасном английском.