— Я приехал с Беном Каллони в качестве переводчика — хотя, кажется, во мне нет никакой нужды, — объяснил Роберт. — Я видел, как солдаты привели нескольких пленников, но они были не более разговорчивы, чем вы.
— Простите. — Проповедник вдруг переменил отношение к нему. Протянув руку, он представился: — Элайя Браун. Я был священником в баптистской церкви в Эчоте, пока правительство Эндрю Джексона не решило переселить нас на Запад. Если бы я знал, что вы — друг Бена Каллони, я бы вел себя иначе. Он хороший друг моему народу.
Проповедник провел рукой по лицу.
— Я слишком долго был зол, священнослужителю не пристало испытывать такие чувства. Сегодня мой гнев еще больше усилился, когда добровольцы из Теннесси привели наших людей из Туманных Гор.
— Они привели чероки, которые решили остаться там, где жили. Я понимаю: для них уйти с насиженных мест нелегко.
— Добровольцам не следовало бы идти в горы. Они поймали троих молодых мужчин-индейцев, которых обвинили в войне против поселенцев, и пригрозили их повесить, если остальные окажут сопротивление. Это большая семья, и они пожертвовали собой, чтобы спасти своих мужчин, но добровольцы все-таки повесили их. К тому времени, когда молодые женщины добрались до этих мест, они уже жалели, что их не повесили тоже. А ведь нашим людям говорили, что о них будут заботиться в этом долгом путешествии за тысячу миль. Сколько из нас доберется до этих новых земель живыми?
Роберт не сомневался, что проповедник рассказал ему правду. Он и сам подозревал, что здесь что-то нечисто, когда сержант добровольцев из Теннесси не разрешил ему поговорить с чероки.
— Как имя офицера, который отвечает за переселение?
— Генерал-майор Скотт, но он сейчас у пристани, наблюдает за переправой первых чероки через реку.
Пристань Хантер была на реке Теннесси, за сто миль отсюда, если идти по извилистой горной дороге.
— Могу я поговорить с кем-нибудь из людей, которых поймали в Туманных горах?
— Чего вы добиваетесь? Что сделано, то сделано…
— Между этим местом и индейской территорией лежат сотни миль, и постепенно такие злодеяния войдут в привычку, если не положить вовремя этому конец — и сразу же. Но перед тем, как я решу, что делать, я хочу услышать из первых уст о том, что произошло.
— Зачем вам вмешиваться во все это? Добровольцы — это ведь ваши люди. Мы же — просто индейцы.
Роберт Маккримон и сам задавал себе тот же вопрос. Неужели только из-за лица хорошенькой девушки-индианки, которое было сплошным синяком и которое он никак не мог забыть? О нет, другие воспоминания нахлынули на него.
— Священник, я не из штата Теннесси. Я родился на земле, которая зовется Шотландией, за тысячи миль отсюда. Много лет назад другая страна провозгласила право управлять Шотландией, и еще мальчиком я разговаривал с теми, кто проиграл тогда последнюю битву за ее независимость. Мне рассказывали, что тогда люди страдали так же, как теперь страдают индейские мужчины и женщины. А потом моей семье и многим таким же, как и мы, сказали, чтобы мы уезжали куда-нибудь, потому что наша земля понадобилась под пастбища для овец. Многие не хотели уезжать, но они их вынуждали — точно так же, как и ваш народ. Очень много народу просто погибло, как, например, семья моей жены. Многих принудили уехать из страны. Вот почему я сам теперь в Америке.
Роберт не привык так много говорить, а уж тем более анализировать свои чувства.
— Возможно, это вам кое-что объяснит, почему я лезу в ваши дела, священник Браун. И одно я знаю с уверенностью — мне не нравится, когда с народом обращаются подобным образом. Но все равно, я привык все взвесить и проверить оружие, прежде чем ввязаться в драку.
— Понимаю. — Священник Браун положил руку на плечо Роберта, выражая таким образом свою симпатию. — Пожалуй, я могу познакомить вас с кем-нибудь из пострадавших, чтобы рассеять все ваши сомнения.
Солдатам, охранявшим чероки, было приказано не позволять, чтобы индейцы покидали свой загон, но индейский проповедник и Роберт вошли туда беспрепятственно.
Группа беглецов была там, а когда священник негромко позвал: «Нэнси!», девушка с синяком на лице подняла голову в ответ на его зов.
— Нэнси, это Роберт Маккримон. Он хочет помочь нам, но сначала ему необходимо узнать из первых рук, что случилось с тобой и другими, когда вы сдались добровольцам.
— Все очень просто… но ведь и мы все очень простые люди, если до сих пор верим тому, что говорят нам белые. Нам сказали, что, если мы не сдадимся, добровольцы повесят моего брата и еще двоих моих родственников. Мы сдались, но сержант все же повесил их. Он сказал, что нас и так много в холмах, а пусть другие знают, что он человек дела. Вы хотите нам помочь, сержант тоже так говорил.