— Вот ведь, кажется, совсем просто, не так ли? Я разослал этот приказ четыре месяца назад. Я думал, что даже самому глупому будет понятно, в чем он заключается.
Датированный семнадцатым мая тысяча восемьсот тридцать восьмого года, приказ гласил:
«Чероки, судя по их успехам на пути к цивилизации и христианству, являются одним из наиболее замечательных племен индейцев, живущих на территории Соединенных Штатов. Из тринадцати тысяч этих людей, которые в настоящее время должны переселиться (и время, в течение которого добровольное переселение должно произойти, истечет к двадцать третьему числу сего месяца), понятно, что четыре пятых окажут сопротивление или же будут повиноваться с явной неохотой. В таких случаях войскам следует окружить всю территорию, где они поселялись, и перевести или перегнать пленников семьями либо к портам Росс или Хантер, где они попадут в руки суперинтенданту по делам переселения индейцев чероки.
Принимая во внимание количество и настроение масс, которые необходимо переселить, может случиться, что простая неосторожность — жестокие и грубые действия со стороны войск — могут привести к общей войне и кровавой резне. Этого нельзя допустить, ибо подобные события могут нанести урон престижу Америки. Таким образом, войскам следует проявлять заботу о переселяемых, если же будут обнаружены солдаты и офицеры, способные причинить оскорбление словом или действием любому индейцу племени чероки, будь то мужчина, женщина или ребенок, они будут поступать в распоряжение ближайшего офицера старшего по званию или чиновника, который обязан принять соответствующие меры и представить виновного к ответу в соответствии с самыми суровыми законами».
Бумага была подписана Уинфилдом Скоттом, генерал-майором. Когда Роберт взглянул на Скотта, генерал сказал:
— Это было началом кампании Вашингтона по борьбе с «шотландцами, которые слишком мягко обращаются с индейцами». Ее развернули сенаторы, которые даже и не нюхали индейцев и не могут отличить индейцев чероки от апачей.
— Вы полагаете, что именно это они нашли в вашем приказе?
— Я не имею привычки издавать приказы только из-за того, что мне нравится видеть собственную подпись в нижнем углу листа.
— Вы собираетесь наказать этих добровольцев из Теннесси?
— Я могу поступить так, как мне хочется, это же понятно. Они — ребята старины Хикори[2]. Он хоть уж больше и не президент, однако правительство укомплектовано его приверженцами. И если бы я обвинил одного из добровольцев из Теннесси в убийстве индейца или просто арестовал бы его, все остальные добровольцы быстренько бы упаковали свои вещевые мешки и отправились домой, а рык из Вашингтона был бы слышен у канадской границы.
— Так как же вы намерены поступить после всего, что случилось?
— Я собираюсь сделать то, что следовало бы сделать правительству, прежде чем затевать все это, бросив меня в эту неразбериху: поговорить с вождями чероки. Они сейчас в Вашингтоне пытаются отстаивать дело своих людей. Я поеду туда и увижусь с ними. А тем временем пошлю капитана, которому я доверяю, с вами в Колхаун. Покажите ему сержанта и его людей и расскажите все подробности, а он отправит их домой с приказом предстать перед судом. Шума не будет, но другие должны узнать, почему с ними так поступили. Видите ли, индейцам чероки симпатизируют, но страна еще не достигла той стадии развития, когда гражданин Соединенных Штатов может предстать перед судом за преступление, совершенное против индейцев. Они ведь просто индейцы. И все это может закончиться лишь потерей симпатии тех, кто пока еще на их стороне. А мне они сейчас вот как нужны!
Роберт понимал, что генерал-майор прав, но на следующий день, когда он ехал назад с армейским капитаном, его не покидало чувство, что он не смог выполнить взятую на себя миссию.
Элайя Браун не согласился с мрачными выводами Роберта о своей поездке. Священник чероки был реалистом. Он хорошо представлял все трудности, которые встали перед генерал-майором Скоттом. Сержант и его люди, которые доставили Нэнси и ту партию индейцев, были отправлены домой и больше уж не будут принимать участия в переселении чероки на индейскую территорию. Это была очень маленькая победа — но все равно победа.
Однако в результате встречи генерала Скотта с вождями чероки в Вашингтоне были сделаны кое-какие уступки. На армейского офицера произвели такое большое впечатление согласованность действий и взаимопонимание индейских вождей, что он возложил на них контроль за переселением их людей. Одновременно согласившись расширить круг их полномочий в надежде, что это поможет им благополучно пережить надвигающуюся зиму.