Потом над могилой насыпали огромный курган, и он до сего дня носит название Дирмен Дирмед.
4. Как Фин добыл себе меч
После смерти Дирмеда Фин покинул Кинтайр и стал охотиться на острове Айлей. Как-то раз, когда Фин шел по горному склону, размахивая своим длинным копьем, ему повстречался какой-то широкоплечий, темнолицый незнакомец. Он вприпрыжку бежал навстречу Фину по траве, и у него был всего один глаз, да и тот — на лбу.
— Фин Мак-Кул, вождь людей, хочешь пойти со мной в мою кузницу? — спросил он звонким голосом.
— А ты, кузнец, видать, не из смертных, — молвил Фин. — Однако я все же пойду с тобой. Показывай дорогу!
Тут кузнец-эльф дико расхохотался, и хохот его как гром раскатился по горам.
— Следуй за мной, если можешь, Фин Мак-Кул! — крикнул он и тотчас понесся с быстротой штормового ветра. Фин помчался следом за ним.
Они бежали по косогорам, одним махом перескакивали через пустынные ущелья и, едва коснувшись правой погон дна долины, левой уже ступали на ее дальний склон. Трава на горах волновалась, так быстро они неслись, и ни разу Фин не отстал и не замедлил стремительного бега.
Наконец они подбежали к каменной хижине. В нее вела каменистая тропка. Тут кузнец-эльф повернулся и потряс руку Фииу.
— Ходим мы одинаково быстро, — сказал он. — Вот моя кузница! Войдем в нее и скуем меч тебе по руке.
Они вошли в хижину, где их радушно приняла дочь кузнеца. И пока Фин раздувал огонь, кузнец взял большой железный брус и принялся ковать меч, достойный героя.
Фин все еще раздувал мехи, и пот лился с его лба от страшного жара, а кузнец прикрепил к клинку двойную рукоять и доканчивал свою работу. И тут дочь кузнеца подошла к Фину и шепнула:
— Твой меч почти готов, Фин. Скоро отец повернется к тебе и спросит: «Что еще осталось сделать?» А ты ответь: «Мечу не хватает только пустяка». Потом выхвати у него из рук меч и вонзи в его тело. Так меч закалится его кровью и станет лучшим мечом на свете.
Фин послушался ее совета. Немного погодя кузнец-эльф и правда повернулся к нему и спросил:
— Ну, Фин, меч твой почти готов. Что еще осталось сделать?
А Фин подскочил, схватил меч обеими руками и острым клинком перерубил кузнецу хребет и ребра. Потом наступил ногой на его тело, вытащил меч и ушел из кузницы к своим людям.
И вот, закаленный кровью кузнеца-эльфа, огромный двуручный меч и в самом деле стал лучшим из всех мечей на свете — всегда разил метко и ничего целым не оставлял.
Меч этот назвали Мак-ан-Лайн, и Фин никогда с ним не расставался.
5. Как покарали Конена
Несчастливый год выдался для фейнов — им не везло на охоте. Настал голод. Мясо сошло с их костей, и скулы выпятились на их лицах. Тогда, отчаявшись найти дичь на острове Айлей, они вернулись в Арднамёркан, где остались их жены, чтобы поохотиться там. Диву дались все девять тысяч воинов, когда увидели, что жены их стали толстыми и упитанными, — в такой-то голодный год! Больше того, женщины похорошели вдвое против прежнего и ничуть не жаловались на голод.
Фейны много говорили между собой об этом чуде, и наконец Фин сказал:
— Позор нам, охотникам и кормильцам, что жены наши умеют добывать пищу, а мы нет! Не надо унижаться — не будем просить их открыть нам эту тайну. Но пусть один из нас останется здесь и все разузнает без их ведома. А мы завтра уйдем охотиться на остров Скай.
Потом он повернулся к псарю Конену и сказал:
— Раскрой для нас эту тайну, Конен, и, когда мы вернемся, поведай нам, что узнаешь.
Конен охотно согласился и, когда наутро все воины отправились на остров Скай, он остался. Влез на дерево, уселся на суку и, спрятавшись в листве, стал следить за женщинами.
Вскоре женщины вышли добывать себе пищу на завтрак. Конен увидел, как они рассыпались по горным склонам и собирают корни вереска, листья папоротника и сладкие побеги орешника. Все собранное они потом сложили в огромный котел и разожгли под ним огонь. И вскоре от их варева пошли вкуснейшие запахи. Они защекотали ноздри Конену, так что он даже чихнул, да с такой силой, что не удержался на суку и со страшным грохотом хлопнулся на землю прямо в толпу женщин.
Они сразу догадались, что он спрятался, чтобы за ними следить, и очень рассердились на него.
— Если бы наши мужья поменьше гордились и чванились и сами попросили бы нас открыть им нашу тайну, мы с радостью открыли бы ее, — говорили они. — Но они, словно воры, захотели ее выкрасть.