Вдоволь налюбовавшись красотами Эйлдонских холмов, мы снова оседлали мотоциклы и отправились к развалинам Башни Томаса. Они находилась на другом берегу реки Твид, буквально в пяти минутах езды по дороге, ведущей к старинному аббатству. Припарковавшись на пустой стоянке, мы неторопливо побрели ко входу в крохотный одноэтажный ресторанчик с покатой черепичной крышей и бежевыми стенами. Справа от здания находился шпиль с шотландским флагом, который беспощадно трепал все тот же неугомонный ветер.
– А где башня? – вертя головой, спросил Вадим.
– Вот здесь, – сказал я, указывая на ресторанчик. – Во дворе. Видишь, как называется?
– «Rhymers Tower», – прищурившись, прочел вывеску Чиж. – «Башня рифмача»?
– Именно.
– А как вышло, что такой памятник находится во дворе какого-то там ресторанчика?
– Тут интересно, – усмехнулся я. – Хозяин, Джон МакКей, купил землю вместе с развалинами башни.
– Звериный оскал капитализма?
– И да, и нет. У нас бы просто расчистили место и построили какой-нибудь «макдак» или «пятерочку», а здесь этот номер не пройдет: по условиям сделки, МакКей должен поддерживать этот исторический памятник в надлежащем порядке.
– Хитро, – хмыкнул Чиж.
– Угу. Симбиоз, который устраивает обе стороны.
Внутри было светло и уютно – во многом, благодаря ярким лампам и множеству окон, которые несказанно расширяли пространство; бежевые столы и стулья, паркет того же оттенка – и седоволосый мужчина лет пятидесяти с добрым румяным лицом.
– Привет! – дружелюбно улыбаясь, сказал он. – Рад видеть вас в «Башне рифмача»! Что пожелаете?
Мужчина говорил с неподражаемым шотландским акцентом – слегка гундося и проглатывая гласные, отчего понять его речь удавалось лишь с трудом.
– Привет. Мы из России, – ответил я. – Хотели бы перекусить и посмотреть на башню Томаса.
– О, Россия! – просиял мужчина. – Чудесно! Русские у нас редко бывают.
– Никто не приезжает посмотреть на башню? – удивился Чиж.
– Русских мало, – развел руками наш собеседник. – В основном шотландцы, проезжают мимо, обедают, смотрят Башню и едут дальше. Бывает, не смотрят – просто заходят перекусить.
– Вы хозяин? – спросил я. – Джон МакКей?
– Да-да, – снова расплылся в улыбке мужчина. – Это я. Вам про меня рассказывали?
– Читал в интернете про ваше кафе.
– Понял. Есть предложение: закажите, что будете есть, а потом я провожу вас к Башне. Когда осмотрите ее, обед уже будет готов.
Идея нам понравилась, и мы, быстро разобравшись с меню, вслед за Джоном вышли на веранду.
– Вот, любуйтесь, – сказал МаКей, махнув рукой в сторону развалин. – А я пойду на кухню, займусь готовкой.
Он скрылся внутри, а мы отправились к тому, что некогда называлось «башней». Теперь от всего здания остался лишь обломок стены с одной-единственной квадратной бойницей. Посредине стены висела табличка, на которой, помимо названия, была еще цитата.
– Это из поэмы Вальтера Скотта, – сказал я в ответ на недоуменный взгляд Чижа. – Примерный перевод: «Прощай, башня моих отцов – в последний раз промолвил он, – не быть тебе больше прибежищем радости, лоска и могущества». Последнюю часть еще нередко переводят, как «лежать тебе в руинах» – видимо, чтобы еще сильней подчеркнуть провидческий дар Томаса…
– Ну, в любом случае, он был прав, – заметил Вадим. – Радости, лоска и могущества в этих развалинах немного…
– Но вековая мощь чувствуется. – Подступив к стене вплотную, я провел по ней рукой. – Только вдумайся: башню построили почти тысячу лет назад! Боюсь, от современных домов в России не осталось бы и напоминания.
«Уверен, при Томасе это было настоящее место силы, ничуть не меньше, чем Середниково, – подумал я. – А, может, даже больше – учитывая все чудесные способности Стихотворца…».
– С этим трудно поспорить – учитывая, как у нас строят, – усмехнулся Вадим.
Мы пробыли у башни совсем недолго: продрогли на все том же беспощадном ветре, который преследовал нас от самых Эйлдонских холмов, да и башня, подобно усадьбе Столыпиных, давно утратила былую магическую ауру… хотя, возможно, мы с Чижом просто не могли уловить те волшебные гармоники, которые будоражили умы истинных гениев, какими были Лермонтов и Томас-Рифмач.