– Помню, Макс. Не помню только, знал ли Лермонтов, что они сородичи?
– По идее, нет. Но, вероятно, ощущал схожесть в мыслях, когда читал стихи Байрона. У них много общего, это большинство лермонтоведов отмечает. Такая вот мистическая история: восхищался чьими-то стихами, даже не подозревая, что их автор – дальний родственник…
– Напомни, почему замок Балкоми называется, а не… Байрон, например?
– Потому что земли, на которых он стоит, изначально принадлежали человеку с этой фамилией: в XIV веке ими владел некий Джон де Балкоми, он же построил тут замок, который позже, два века спустя, арендовали Лермонты. Кстати, именно отсюда в свое странствие отправился бравый солдат Джордж Лермонт. Тогда Шотландия билась за независимость, но проиграла английской армии, и обнищавший Джордж отправился сначала в Польшу, а потом и в Россию, где благополучно «обрусел»: первый царь из династии Романовых, Михаил Федорович за воинскую службу пожаловал Лермонту земли в Костромской губернии. Джордж погиб в сражении под Смоленском в войсках князя Пожарского, в 1634-м. К этому моменту у него уже родился сын, Петр, который продолжил род Лермонтов. Получается, Михаил Юрьевич был его… прапрапраправнуком, который родился почти двести лет спустя.
Чиж наморщил лоб, пытаясь осмыслить услышанное, а потом сказал:
– Интересно… Такой старинный замок, получается!
– Ну, вообще-то… на самом деле ему около… сорока лет. Плюс-минус. Тут вот в чем дело: к началу XX века замок Балкоми лежал в руинах – от него, как и от Башни Томаса, по сути, осталась пара стен да груда камней. В итоге многие годы тут хозяйничал ветер да дождь, пока ближе к нулевым потомки Байронов, Стоквеллы, заново все не отстроили. Не знаю, почему они так заморочились – по своей инициативе, или правительство обязало… Но по факту Стоквеллы подняли архивы, нашли оригинальные чертежи и при строительстве старались максимально их придерживаться…
– День добрый! – послышалось вдруг с травяного поля.
Я обернулся на голос: тот самый парень, что разъезжал по газону на странных «санях», теперь стоял, облокотившись на ограду, и с интересом смотрел на нас. Шлем незнакомец держал подмышкой. На вид парню было лет двадцать – совсем еще юный, худой, с русыми кучерявыми волосами, он напоминал своего легендарного предка-поэта…
– Добрый, – с улыбкой ответил я.
Водитель гольф-кара, мальчишка лет двенадцати, наблюдал за нами со стороны и в разговор не вмешивался.
«Наверное, младший брат», – подумал я.
– Вы к матери? – спросил кучерявый. – Или просто туристы?
– Скорей, просто туристы, – ответил я. – Но, если вы не против поговорить о вашем прапрапрадедушке Байроне…
– Байроне?..
– Ну да, – медленно сказал я. – Вы ведь Стоквелл, правильно?
– Да, Стоквелл. Но причем тут Байрон?
Я ненадолго завис. Происходящее напоминало фарс. То ли этот парень совершенно не интересовался собственными корнями, то ли Стоквеллы на самом деле не имели с Байроном ничего общего, кроме замка, в котором жили.
– Вам, наверное, лучше с матерью поговорить, – сказал кучерявый любитель саней. – Вон она идет как раз. Может, она вам чем-то поможет.
Парень мотнул головой в сторону замка, и я, обернувшись, увидел седовласую женщину, бредущую к нам. Она была одета в белую сорочку и голубые джинсы. Я покосился в сторону ограды, но кучерявого паренька уже и след простыл: снова оседлав «сани», он бороздил полозьями газон.
– Здравствуйте, – сказала женщина, подойдя.
Только сейчас я обратил внимание, что у нее нет половины левой руки. Увечье скрывал рукав, завязанный узлом.
– Миссис Стоквелл? – уточнил я.
– Да, это я, – кивнула женщина. – А вы, простите, с какой целью сюда пожаловали?
– Мы с другом прибыли из России, путешествуем по местам рода Лермонтов, – пояснил я. – И к вам заехали, хотели пообщаться с потомками.
– Потомками Лермонтов? – уточнила хозяйка замка. – Мы не его потомки, если вы об этом.
– Но Байрон – он ведь тоже родственник Лермонтов…
– Может быть, я не знаю. В любом случае, мы никакого отношения не имеем ни к тем, ни к другим. Мы просто купили этот замок и живем тут. Если это все, что вас интересует, то, извините, мне нечего к этому добавить.
С этими словами она развернулась и пошла к ограде, на ходу бросив:
– Если хотите, можете тут пофотографироваться, мы не против, уже привыкли…
Потом она стала звать детей, помахивая им здоровой рукой, а я рассеянно смотрел на замок, представляя, как много лет назад Маргарет Лермонт стояла возле окна своих покоев и махала вслед уезжающему по делам мужу. Могла ли она, красотка Маргарет, предположить, что многие годы спустя два ее потомка станут великими поэтами, один – для родной Великобритании, второй – для далекой России? Навряд ли. Как и то, что в итоге в замке Лермонтов будут жить другие люди – наверняка хорошие и милые, но не способные вернуть магию в его стены…