– Такие прекрасные люди?
– Прекрасные… нет, наверное, это не очень верное слово. Они и прекрасные, и ужасные, и верные, и неверные… как все люди. Но они тут настоящие, такая большая интересная, необыкновенная семья, со всеми достатками и недостатками.
– А природа?
– Это как раз второе. Первое – люди, а второе – природа, которая здесь абсолютно уникальная, красивая, чистая… А тебе что понравилось у нас?
– Буду банален – то же самое. Климат достаточно суровый, но при этом не создается впечатление какой-то… безнадеги. Погода меняется постоянно, как в тропиках – только дождь, тут же солнце, потом буквально через полчаса опять дождь… Холодно, жарко – по сто раз на дню. Бывает, едешь поздним вечером под ливнем, проклинаешь все на свете, а потом небо проясняется, луна светит, и ты наблюдаешь такие чарующие пейзажи, контрастирующие один с другим. Удивительно, по-настоящему. Ну и люди – ты права, они здесь тоже необычные. Я вообще в последнее время много думаю о том, как сочетались в Лермонтове его лирика и его фатализм… и мне на фоне этих размышлений стало казаться, что здесь, в Шотландии, очень схожая атмосфера, этакая помесь сурового и романтичного. И сам народ – такой же. У тебя нет такого ощущения?
– Есть, конечно! Романтика тут просто зашкаливает. Тут же все поют… не так, как в Ирландии, возможно, но почти так же. Тут баллады всяческие, народный фольклор, история, все, что связано с рыбой… ой… – Она запнулась. – Хотела сказать «ритуалами», на Лэди отвлеклась.
– Традициями…
– Да-да! Традиция. Вот это очень подходящее слово. Традиции в поэзии, в песнях, все ими буквально пронизано – их понятием кланов, семьи, большой семьи. Ты знал, что главного человека в клане, этакого командира клана зовут chief, то есть «шеф»? Он следит не только за своей женой, детьми, родителями – за всем кланом его местности. Это все выливается в безумное количество праздников и мероприятий: не потому, что так надо, а потому что людям действительно нравится быть вместе, делиться друг с другом этим счастьем от единения. Они вместе общаются, поют песни, читают стихи, баллады… сами сочиняют, танцуют рил… Ну, ты сам увидишь, я думаю. У нас в России, как мне кажется, все по-другому. Все пытаются показать, как они независимы от семьи, как самостоятельны… Я тому яркий пример – бросила все и уехала. Вадик мне иногда говорит – приезжай обратно…
– Говорит, правда?
– Ну да. Скучает. Но мы все равно с ним очень разные, даже когда встречаемся тут, очень редко, обсудим что-то за часок-другой и все. Оно и понятно: он – технарь по складу ума, я – гуманитарий, разные полушария, все такое…
Мы гуляли минут сорок, не меньше, болтая о том о сем. Прошли мимо поля, на котором паслись пятнистые коровы и лохматые козы; Лэди пару раз залаяла в их сторону – беззлобно, скорей для порядка.
– И часто ты так гуляешь? – спросил я, наблюдая за собакой, которая с чувством выполненного долга потрусила дальше.
– Каждый день стараюсь, когда погода позволяет. Лэди нужна компания. Да и с утра рисовать у меня не особенно получается. Хоть я и не сова, как Вадик, но и не жаворонок тоже.
– А я вообще не особенно ходьбу люблю, – признался я. – Могу пройтись, если надо, но это нечасто случается. Для кардио в зале хожу, но в целом как-то не получается в будни ходить – ездишь больше, чтобы везде успеть.
Когда вернулись к дому, Чиж уже курил на скамейке у входа. Заметив нас, Вадик откинулся на спинку и, подняв руку, воскликнул:
– Вот вы где! А я думал, вы без меня на фестиваль уехали!
– Да ну, куда мы без тебя, – хмыкнула Женя. – Тем более еще рано совсем. Сейчас потихоньку соберемся и поедем, покажу вам замок на берегу. Хотите?
– Да, очень, – сказал я.
– В мастерскую нас не сводишь? – спросил Чиж. – В старую, новую… думаю, Максу будет интересно.