Всего нас около пятидесяти человек, иногда чуть больше, иногда чуть меньше. Время от времени появляются новые лица, тогда как другие исчезают.
Грету я замечаю на противоположной стороне помещения. Увидев меня, она мчится навстречу, обхватывает за талию и прижимается головой к моему животу.
— Как я скучала по тебе! — сообщает она. — Ненавижу, когда нас отправляют работать в разные бригады.
— Я тоже, — признаюсь я. — Где Амина?
— Она уже в лазарете. Один из новых мальчиков повредил руку, когда поднимал строительные леса.
Я вздрагиваю. Бедняга. Если травма серьезная, он наверняка не сможет выступать, а значит, станет для цирка обузой. Мы же все отлично знаем, чем это обычно заканчивается.
— Амина думает, что сможет его вылечить. Во всяком случае, так она мне сказала, — добавляет Грета и хмурится. — Возможно, это неправда. Она никогда не говорит мне, что происходит на самом деле.
Я сухо усмехнулась. Грета права. Если бедного мальчонку заберут отсюда, Амина не скажет об этом Грете, придумает какую-нибудь отговорку, попытается избавить от ненужных и малоприятных подробностей. Мы обе так поступаем. Увы, это почти невыполнимая задача, но ни Амина, ни я не хотим, чтобы огонек, который все еще мерцает в глазах Греты, погас раньше времени.
Когда я была маленькой, Амина поступала так же и со мной: предлагала, если можно так выразиться, отредактированную версию правды. Она до сих пор так делает, если я ей это позволяю, хотя теперь смысла в этом больше нет — любые заблуждения, которые я имела относительно жизни в цирке, давно развеялись.
Сегодня вечером в бараках не так много болтовни, а в местах общего пользования пусто: все спешили поскорее лечь спать. Мы все одинаково устали. Это тяжелый, изнуряющий физический труд — возводить цирк с нуля. А еще в первый вечер нас почему-то всегда «забывают» накормить.
Я подумала, что стоило подождать Амину, но в этом не было смысла: она может отсутствовать всю ночь и наверняка рассердится, если увидит, что я не ложилась.
— Тебе нужен сон, — говорит она. — Посмотри, что стало со мной.
Она права. Мы должны пользоваться любой возможностью отдохнуть, когда такая появляется.
— Я так устала, — говорю я Грете. — Пойду сразу в постель.
Грета жалобно смотрит на меня. В ее голубых глазенках читается мольба. Я невольно улыбаюсь — мне понятен застывший в них немой вопрос.
— Нет, — слабо протестую я. — Ни за что. На койке и так не повернуться. В любом случае, ты будешь спать рядом со мной, на соседнем месте.
— Пожалуйста! — умоляет она. — Я не смогу уснуть, если буду одна.
— Знаю, но я не могу уснуть, когда ты ерзаешь у меня под боком!
— Я не буду тебя беспокоить, обещаю. Честное слово, не буду. Я лягу и не шевельнусь. Ты даже не почувствуешь, что я рядом.
Я качаю головой. Каждую ночь Грета дает одно и то же обещание, и каждое утро я наполовину свисаю с края койки, тогда как она лежит на ней вольготно, широко раскинув руки и ноги.
Она улыбается мне.
— Ну пожалуйста!
Бессмысленно спорить. Плутовка знает, что я не смогу ей отказать. Грета вертит мной как хочет еще с того самого дня, как появилась здесь почти год назад. Во всяком случае, если я скажу «нет», она своим плачем всю ночь не даст мне сомкнуть глаз.
— Хорошо, — сдаюсь я. Мы обе заранее это знали. — Но только сегодня. Завтра будешь спать одна.
Грета кивает с самым серьезным видом.
— Как скажешь, Хоши.
Мы пробираемся в женский барак, где двигаемся по узкому центральному проходу к нашим привычным койкам в дальнем конце помещения.
Сегодня в бараке висит тяжелая, напряженная тишина. Так всегда бывает в первую ночь на новом месте. Мои друзья вымотались больше обычного, и сон для них важнее всего на свете. Обычно все по-другому. По ночам мы собираемся вместе и, хотя обычно валимся с ног от усталости, не спешим в постель. Иногда мы пробуем читать и писать, но не так часто, как хотелось бы. Трудно сосредоточиться на учебе, когда каждая клеточка твоего тела ноет, а глаза лишь с помощью неимоверного усилия воли остаются открытыми. В основном мы просто сидим вместе, и кто-то из старших детей рассказывает истории.
Порой их сочиняют прямо на месте: сказки и небылицы, способные пусть на короткие, но драгоценные мгновения перенести нас из этого жуткого места, где царит боль и страдание, в иной, волшебный, мир — туда, где живут очаровательные принцессы и благородные принцы, сверкают огнями дворцы, и где фея-крестная мановением волшебной палочки способна исправить все на свете. Но чаще это истории из жизни, воспоминания или уроки истории о подлинных давних событиях, о нашем прошлом и о том, как мир стал таким, какой он есть. Это единственный способ узнать, кто мы и что с нами будет.