Выбрать главу

     Мне было жалко на него смотреть и в то же время я не понимала, почему он до сих пор просто не ушел. Почему он продолжает эту борьбу, ведь хорошим здесь он все равно никогда не будет. Юра поцеловал меня в ушко и шепнул:

    «Может, пойдем, прогуляемся. Только иди, надень шапку и перчатки!»

   Он хотел уединения со мной. Ему претило это общество или же он просто устал? Пиво пилось ему уже тяжело, с каждым новым глотком казалось все горше. Это я заметила по его гримасам, когда он делал последние глотки. «Императрицы» вывалились уже шумной подвыпившей волной из входных дверей. Они говорили о моде, брендах, тачках, напевая что-то из Бузовой, покачивая бедрами, одновременно доставая свои стики, засовывая их в айкос. Я отвернула лицо, понимая, что мне вновь придется вдыхать этот отвратительнейший запах попавшей под дождь собачки…

    «Я пойду завтра на маник и педик к Ирише – она такие красивые узоры делает».

   Девчонки сразу глянули на свои ногти, стараясь представить, какие красоты могли бы там образоваться, если бы они тоже пошли к этой самой Ирише, а я по ходу додумывала, что педик – это никакой не педераст, а педикюр, а маник – не манная каша, а маникюр. Я современная девчонка, но просто очень люблю русский язык, и мне порой бывает непонятно, зачем сокращать, упрощать или вообще заменять уже существующие слова. Розыгрыш вдруг стал пранком, сообщение –  мессенджером, вызов – челленджем, полезный совет – лайфаком… кому это нужно и для чего? Потом девчонки конечно обсуждали парней, это они уже  делали потише – кто с кем был, кто еще девственница. Я обычно не присутствовала при таких разговорах, потому что боялась, что на меня вновь набросятся с расспросами – когда же я уже сделаю это? Когда я займусь сексом и расскажу все пикантные подробности им. Вот кто они мне такие, чтобы я с ними делилась? Скорей, я поделюсь этими ощущениями с тем, кто будет со мной в эту ночь. Я не жду чего-то особенного, я просто хочу доверять этому парню и понимать, что ему тоже это важно, как и мне, что я для него не просто очередной пунктик в списке его побед. Девочки обсуждали секс Кати Евстратенко, который произошел накануне.

      «Ты ему дала уже что ли, Кать?»

     «Ну, да. А чего ждать-то? У него тачка бэха и родители в турбизнесе. Я думаю, у него все пучком в будущем».

«Ты замуж за него что ли собралась?»,  – вопрошает Лена (та самая, которая изображала императрицу).

    «Кто знает!»,  – смеется Катя.

    «Глупо как… выходить замуж за того, с кем ты просто трахаешься!».

  Они выкинули окурки в красивую резную урну у входной двери и направились в дом.

      Мы с Юрой вернулись за общий стол, но сели уже вместе.  Никто не заметил, что мы – пара, каждый был занят собой. В углу стоял Валерка и раздавал ребятам какие-то белые таблетки. В его открытой ладони их лежало около пяти. Не знаю, что это было. Возможно, экстази.

     «Хочешь, я тебе достану?»,   – неожиданно шепнул Юра мне на ушко.

    «Ты серьезно думаешь, что мне это нужно? Когда ты рядом… ты мой наркотик!»

     «А я никогда не пробовал… любопытно посмотреть, что с ними сейчас будет».

      Я совру, если скажу, что мне не хотелось попробовать эти таблетки. Хотелось, конечно. Я ОБЫЧНАЯ ДЕВЧОНКА, которой хочется того же, что и всем. И секса мне тоже очень хотелось. В этот вечер особенно – ведь рядом был Юра. А я влюбилась уже не то, что по уши, а по самую макушку. Он сидел рядом, гладил мою поясницу через свитер, а я чувствовала, как стекаю в свое белье, как становлюсь очень влажной и расслабленной и не принадлежу себе. Он мог сделать со мной тогда, все что угодно и я бы на все согласилась. Я бы все ему позволила. Я бы могла стать для него всем. Не знаю, что это говорило во мне – желание или алкоголь. Я хотела Юру, но мы ведь только начали встречаться – я боялась показаться ему слишком доступной, но уже точно знала, что с девственностью я тянуть больше не буду и он станет моим первым мужчиной. Мне нравился его сдержанный тон, холодный рассудок, аристократизм. Мне нравилось, что он был не навязчив и не лез сразу языком в мой рот, как делали остальные. Он дотрагивался до моих губ губами, там, на веранде, так нежно-нежно, едва касаясь, словно дуновение ветра.