– Какое бархатное тело!.. – провел убийца рукой по обнаженному животу Оксаны. Та спала в атласных шортиках и коротком топе на бретельках. – Жаль, что оно уже никогда и никому не будет принадлежать!.. Да?..
На этот раз в голосе чувствовалась не насмешка, а настоящая печаль. Убийца словно бы сочувствовал Оксане, причем вполне искренне. Издав булькающий вздох, он продолжил:
– А ведь завтра в эту комнату набьется куча народа. Тебя будут снимать – вид сверху, вид снизу, общий план. Это будет последняя в твоей жизни фотосессия. Я не хочу, чтобы ты выглядела плохо. Это будет несправедливо… У тебя есть какое-нибудь вечернее платье, красивое, а?..
Вечернее платье у Оксаны было. И не одно. Только сказать убийце об этом она не могла – спазм по-прежнему сковывал горло. Поэтому Корчак слегка кивнула головой.
– Это хорошо, – обрадовался убийца. – И когда тебя найдут, и в гробу ты должна выглядеть красивой. Я обязательно приду на тебя посмотреть. Ты какие цветы любишь больше всего? Розы?..
– Вообще-то орхидеи… – наконец смогла произнести Оксана.
Убийца дал ей шанс, и она просто была обязана этим шансом воспользоваться.
– Орхидеи?.. – неуверенно спросил убийца.
– Да.
– Но орхидеи к гробу не положишь. Они не будут гармонировать с обивкой. Нет, орхидеи исключены…
Рука убийцы словно бы в задумчивости соскользнула с живота Оксаны и переместилась на бедро. Оксана невольно напряглась, но он просто провел пальцем до коленки девушки.
– Жаль, очень жаль, что оно уже никому не будет принадлежать…
С убийцей что-то происходило, и Оксана поняла, что это нужно использовать. Но как?.. Ответ нашелся сам собой.
– Только не это, пожалуйста, умоляю тебя… – сжала коленки Оксана.
Лучший способ спровоцировать мужчину – попросить его не делать «этого». И убийца тут же часто забулькал.
– Прошу… – умоляющим тоном попросила Оксана.
– Я так долго ждал этого момента, иногда даже не верил, что он когда-нибудь наступит, – донеслось из-под колпака. – Неужели не я, освещенный тремя фонарями, в темноте столько лет по осколкам бежал пустырями? И сиянье небес у подъемного крана клубилось. Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось. Кто-то новый царит, безымянный, прекрасный, всесильный, над отчизной горит, разливается свет темно-синий. И в глазах у борзых мельтешат фонари – по цветочку, кто-то вечно идет возле новых домов в одиночку. Значит, нету разлук, значит, зря мы просили прощенья у своих мертвецов. Значит, нет для зимы возвращенья. Остается одно: по земле походить бестревожно. Невозможно отстать, обгонять – только это возможно…
14
Дувший со стороны Персидского залива ветер нагибал пальмы и покрывал нереально голубую гладь гостиничного бассейна рябью. Солнце спряталось в странной дымке. Похоже, на карликовый эмират надвигалась песчаная буря.
Впрочем, Увайса Абдурзакова природные катаклизмы Аравийского полуострова сейчас интересовали меньше всего. Увайс с нетерпением ожидал возвращения Тухана Масаева. Тот сегодня встречался с эмиссаром «Аль-Каиды». Именно от этой встречи зависело финансирование чеченских боевиков.