Сынок не нервничал. Шутя смог бы оторваться от них, но пока это не входило в его планы. Он собирался получше изучить «хвост», чтобы, когда возникнет необходимость, поменяться с ними ролями и выяснить, кто является заказчиком.
Сынок был абсолютно спокоен. Для него это было словно любимая детская игра с набившими оскомину правилами. Пятнадцать — двадцать метров, определил он для себя. Именно это расстояние будут сохранять топтуны, когда он прогуливается пешком, и одна-две машины позади, если возьмет такси. Нарочито наглая слежка, решил он. Кто-то просто давит на нервы в надежде, что Сынок совершит ошибку.
Кому это стало интересно, что он поделывает в городе?
Местной полиции? Не исключал он и эту идею. При таком наплыве гостей из-за восточных границ, одна из структур местной полиции вполне могла обзавестись агентами с рязанским акцентом и «вести» его сразу из аэропорта. Но вернее другое. Кое-кто еще в Москве знал, зачем он отправился в Цюрих.
Впрочем, если за ним так тщательно следят, значит, про «забытый» чемодан они не знают. Тем временем юрист, он же по совместительству президент только что учрежденной фирмы, начал работу…
Пока можно и потерпеть незваных спутников.
Но… Обменявшись короткими репликами, те вдруг двинулись к нему.
Это не влезало ни в какие рамки. Расстояние и так казалось предельным.
Наконец-то Сынок забеспокоился.
Немного торопливее, чем хотелось бы, он пошел вперед. Но два парня не отставали, более того, расстояние сократилось.
Стараясь не паниковать, Сынок зашел в табачную лавку и, долго выбирая, купил сигару. Попросил продавца отрезать кончик свернутых табачных листьев и закурил, удовлетворенно кивнув. Лениво оглянулся, посмотрел сквозь витринное стекло.
Улица была пуста. Она всегда пустынна в будни.
Когда Сынок вышел наружу, не пройдя и нескольких шагов, он не выдержал и посмотрел назад.
Те же два типа с сосредоточенными лицами показались из дверей соседнего магазина.
Почти бегом Сынок двинулся вверх по улочке. Мостовая превратилась в лестницу, он взбирался по ней, и хотя натренированное дыхание оставалось ровным, Сынок дважды споткнулся о ступеньки.
Наконец, наверху. Площадка, усыпанная гравийной крошкой. Слева — сборные павильоны, хлопающие на ветру красными полотнищами. В центре — круглый фонтанчик со стелой, на вершине которой — бронзовая фигурка женщины в латах. А впереди — парапет, отделяющий площадку от обрыва, и где-то внизу течет река, а на другом берегу продолжается город, посреди которого торчит двуглавый собор. Две башни с закругленными куполами очень напоминали столовый прибор, в который насыпают перец и соль, но только гигантских размеров.
Дальше пути не было.
Сынок обернулся к преследователям. Губы его сложились в улыбку, если только может улыбаться загнанный хищник.
— Осматриваете достопримечательности? — приветливо спросил он, двинувшись навстречу загонщикам.
— Не понимай… — сообщил один из загонщиков, чем-то неуловимо похожий на гоблина. — Русский говорить…
— Э, да мы же вместе, в самолете…
— Но шпрехен, — подтвердил другой и одновременно вскинул вверх руку, словно в нацистском приветствии.
Он находился достаточно далеко, чтобы Сынок мог перехватить его за запястье.
Из зажатого в кулаке баллончика брызнула молочного цвета струя.
Или Сынку только так показалось?
Потому что свет начал меркнуть, а воздух перестал поступать в легкие, будто в горло мгновенно забили затычку. Продолжая вдыхать клубы нервно-паралитического газа, Сынок упал сначала на колени, попытался дотянуться до противника, и в результате рухнул ничком.
— Держи, держи ему голову! — приказал рыжеволосый любитель лыжных курортов. — Крепче держи…
Примерившись, он нанес несколько сокрушительных ударов. Руку он предварительно обмотал платком, чтобы не повредить костяшки пальцев.
— Достаточно, — решил, невольно любуясь качественно сделанной работой.
Под его ударами лицо человека превратилось в уродливую гуттаперчевую маску.
Гоблину нравилось калечить мужчин. Он считал это своим призванием.
— Может, лучше его — сразу, — и напарник изобразил руками, будто ломает шейные позвонки.
— Делай работу, как полагается, — одернул его «Гоблин». — Сказано, убрать только после того, как опознают. А теперь… — он обшарил бесчувственное тело, вытащил все документы, бумажник, и даже зажигалку, а взамен положил другие аксессуары, специально припасенные для этого случая. — отправим клиента в полет, — и он недвусмысленно посмотрел в сторону парапета, нависавшего над набережной.