— Нельзя, нельзя, — делано запричитал Николай. — Нельзя воровать бандероли, пусть даже с контрабандным товаром.
— Ты — придурок, — вздохнул умирающий. — На те деньги, что я выручил, удалось раскрутиться. Может, из меня и не вышло великого продюсера, но кое-что… И если бы… — он вдруг захрипел, но через некоторое время снова смог говорить, — Если бы я не увидел твое фото на загранпаспорте…
— А что такого было в моем фото?
— Я тебя узнал… А ты должен был везти большие «бабки».
— Но ведь эти деньги и так предназначались тебе?! — удивился Николай, — как оплата за видеосъемку сомнительного содержания но с несомненными личностями…
— На эту пленку был еще один покупатель… И к тому же я не хотел ввязываться в большую политику — это опасно. Второй покупатель, та самая «несомненная личность», просто уничтожил бы видеозапись, тогда когда Хозяин собирался ее использовать…
— И ты решил, будет лучше, если деньги «исчезнут». Нет денег, нет сделки? Но при этом самому не остаться в накладе? А чтобы никто не догадался — создать мне дабл, двойника, по-человечески выражаясь?
— Ты и так все знаешь теперь, что говорить? Когда дело провалилось, я вынужден был убирать свидетелей… БАГ не простил бы, если узнал, что я решил сделать из него дурака.
— Убирать свидетелей? — переспросил Николай. — Убивать. Одна буква меняется, а столько смысла!
— Какая теперь разница?
— Скажи, кого легче было убивать — мужчин или женщин?
— Ты — просто сукин сын, — ответил он.
— Почему?
— Я подыхаю, видишь? Мог бы сказать мне что-нибудь хорошее на прощанье.
— Нет. Разве что — наши врачи достигли немыслимых успехов по лечению стреляных ран, — приободрил его Николай. — Тут дело в опыте.
— Брось. Даже если я выкарабкаюсь, неужели ты думаешь, БАГ, Хозяин оставит меня в живых?
— Не оставит. В живых, — вздохнул Николай.
— Вот, возьми, — Мартын аккуратно положил рядом с собой пистолет, а потом достал той же рукой из-за пазухи и швырнул на ячеистый пролет лестницы вязаную шапочку-маску с прорезью для глаз. — Надень.
Другую руку он продолжал прижимать к животу.
— Зачем?
— Подарок. Мы ведь когда-то были с тобой три года — вот так… Ближе, чем братья…
— Большое спасибо. Когда настанет зима, обязательно буду носить.
— Прекрати, — вздохнул Мартын. — Это тебе пропуск. Пойми, никто из боевиков до конца операции маски не снимет, никому не надо, чтобы его могли опознать. Тебя никто не тронет, пока на голове будет эта маска. Надевай, — приказал Мартын.
Таких всего тринадцать штук. Эксклюзивный головной убор.
— Я буду часто вспоминать о тебе, Мартын, — сказал Николай. — Постараюсь вспоминать только хорошее, — уточнил.
— Проваливай, — прохрипел тот. — Нет, подожди. Только скажи. Эти деньги… Этот чемодан… Они уже никому не достанутся?
— Никому, — успокоил его Николай, глядя с грустью. — А то — смотри. Хозяин не отступится. Как только кто-нибудь попытается забрать их из банка…
— Хозяин — это уже не твоя проблема, — ответил Николай.
— Но ты ведь не собираешься его шлепнуть? Учти, в случае его смерти существует бессрочный контракт… Тебя из-под земли достанут…
— Да не волнуйся ты так, — весело подмигнул Николай. — Вредно для печени.
— Проваливай, — хрипло повторил умирающий человек, — я и так еле держу в кулаке эту гребаную гранату. — и он, все той же рукой, что кинул шапочку, достал гранату и зубами выдернул колечко. — Эй! — окликнул он Николая, когда тот уже скрылся в проеме двери. — Не забудь, при следующей встрече прихвати приличного пойла и крепких сигарет… Теперь твоя очередь.
Но Николай ничего не услышал из-за прогремевшего взрыва.
— Успокойся, — воин в маске движением запястья припечатал ладонь к женской щеке, — не пори истерику. Я не убиваю женщин.
— Ты… ты застрелил его, — стуча зубами от пережитого спросила Маша.
У нее все еще перед глазами — человек в синем костюме поднимает оружие, прицеливается… Она видит как он вдруг зажмурил холодные беспощадные глаза…
И в этот момент похожий на гоблина боевик, который стоял позади и наблюдал за всем происходящим сквозь щелочки-прорези в маске, вдруг резко вскинул правую руку.
В то же мгновение грудь мужчины в костюме вздулась и опала, а на белой рубашке проступила кровь. Маша выпрыгнула из адского котла, в котором прежде пряталась, и кинулась вверх по железной ячеистой лестнице, ведущей вверх и неизвестно куда.
Мужчина в синем костюме попытался взобраться следом за ней, цепляясь за поручни, но воин в маске выстрелил снова, и тот упал.