Она насмешливо фыркнула.
— Больше, чем секс? Когда у тебя было что-нибудь, помимо секса, Шоу?
Он напрягся.
— Ладно, никогда, но будь я проклят, если не знаю разницы.
Клодия встала к нему вполоборота.
— Ты же избрал своей целью переспать со всеми согласными женщинами. И это нормально. Многие мои знакомые тоже так делают. Большинство мужчин предпочитают шведский стол одному блюду.
— Клодия…
Она покачала головой.
— Ты же знаешь, секс приносит неловкость. Я собственными глазами видела кучу цыпочек из числа любительниц солдат, выставлявших себя дурами, когда ты терял к ним интерес, — Клодия отодвинула Шоу. — Я не рискну командой ради быстрого траха.
— Значит, все дело в команде? — он боролся за самообладание.
— Да.
— Чушь собачья, — скрипнул зубами Шоу. — Ты меня хочешь. Я тебя хочу … — схватив Клодию за руку, он переплел их пальцы и заставил ее посмотреть на него, — …мы оба чувствуем, что речь не только о сексе.
Она покачала головой.
— Тебе нравятся женщины. И в этом нет ничего плохого. Но я не хочу становиться одной из длинного списка.
— Я никогда не врал никому из тех, с кем ложился в постель, — по его венам понесся гнев. — И ни разу не обещал больше, чем просто хорошо провести время.
— Тогда не ври и мне.
Как же она была упряма. Шоу знал, что означает ее вздернутый подбородок.
— Я и не собирался, черт тебя дери.
Высвободив руку, Клодия коснулась его щеки.
— Шоу, ты пропащий.
Своими словами она словно ударила его в грудь. В голове зазвучал рев пьяного отца, выкрикивавшего те же самые слова.
«Бесполезный парень. Пропащий дрянной парень»
Шоу отстранился.
— Я хоть раз тебе врал?
— Нет. Но все равно не перестаешь быть опасным, — Клодия поджала губы. — Иди, найди себе какую-нибудь курочку, чтобы потрахаться, Шоу.
Он проглотил ругательство, терзаемый такой болью, какой не чувствовал уже много лет. Все это было ему не нужно.
— А знаешь, пожалуй, я так и сделаю.
Она немного побледнела, но упрямо подняла подбородок еще на дюйм.
— Отлично.
— Отлично, — развернувшись, Шоу пошел прочь.
Он ни с кем не трахался уже несколько недель. Возможно, поэтому и принимал все так близко к сердцу.
Шоу не хотел, чтобы Клодия Фрост выкручивала ему яйца и заставляла почувствовать себя куском дерьма. Он на горьком опыте научился тому, что близость с людьми лишь морочит голову.
И тому, что стоит начать о ком-то заботиться, как ты облажаешься, и твои любимые погибнут.
Да, горячий потный трах — то, что доктор прописал. С кем-нибудь веселым, легким и без сложностей.
***
Превозмогая боль в ноге, Клодия прошла еще несколько метров. По ее лицу тек пот, но она не обращала на него внимания. Остановившись, Клодия развернулась и снова пошла.
Ей нужно было поскорее вылечиться и вернуться к тому, что она умела лучше всего…к борьбе с хищниками.
Кроме того, тренировки помогали ей отогнать мысли о мужчине, несколько часов назад убежавшем прочь. Клодия очень не хотела думать ни о нем, ни о том, чем он занимался в данный момент.
Под конец своей одинокой пешей прогулки она остановилась. Нога подрагивала, но боль была приятной, здоровой, как после тяжелой тренировки в спортзале. Ничего общего с дикими мучениями последней недели.
Сделав глоток воды, Клодия глубоко вздохнула и пошла обратно по прежнему маршруту.
— Эй, ты не должна тренироваться в одиночестве, — засуетилась Эмерсон в сопровождении беременной Санты Кейд.
Доктор выглядела по обыкновению уставшей, но женщина Круза сияла. Смуглая кожа с медным отливом мерцала, длинные черные волосы блестели. Беременность однозначно ее красила. Но если закрыть глаза на маленький округлый живот, Клодия видела в Санте еще одного бойца. Бывший офицер спецназа, эта женщина могла постоять за себя в рукопашной и возглавляла разведывательную группу.
— Какой милый кругляш.
— Спасибо, — улыбнулась Санта, прижав ладонь к маленькому животу.
— Я думала, Шоу с тобой, — Эмерсон схватила Клодию за руку.
Игнорируя спазм в сердце, Клодия выгнула бровь.
— У него другие дела. Скорее всего, с блондинистой школьной учительницей или с рыжей из продовольственного отдела. Черт, возможно, с обеими.
Санта с Эмерсон застыли, и Клодия чуть не вздрогнула. Образы, порожденные ее словами, вызывали отвращение, злость и печаль.
— Присядь, — Эмерсон помогла Клодии опуститься на походный стул под деревом и присела перед ней так, что полы ее халата коснулись земли. Доктор осмотрела ногу Клодии. — Ну, есть и хорошие новости. Ты поправляешься. С твоей ногой все будет прекрасно.