Из джипа и микроавтобуса вышли трое мужчин городского вида в идеально сидящих костюмах, белых рубашках и галстуках. Покашляли, сплевывая пыль, оглянулись. Город N сразу распахнулся взгляду, потому что он был весь — в ширину. Это вам не вертикали столицы! Там взгляд упирается то в холмы, то в бетонно-стеклянные многоэтажки. А здесь взгляд не упирается, он скользит поверх, фокус не наводится на резкость, а размывается вдали и сразу расслабляет приехавшего.
Но трое мужчин расслабляться и не думали. Один с дипломатом в руке поднялся по деревянным ступеням и вошел в музей. Двое оставшихся сразу стали доставать из микроавтобуса какие-то плоские ящики, рулоны бумаги, бухты веревки. Второй из приезжих, мужчина квадратной ширины, румяный и веселый, с приплюснутыми ушами бывшего борца, легко ворочал здоровенные ящики. Третий, помрачнее лицом, помогал первому мало, он стрелял вокруг умными острыми глазками. Но напрасно стрелял — провинциальный покой и тишина снова пали на сонный городок и поглотили его.
Внутри музея чиновника встретил директор, Иван Степаныч — худой, неторопливый, морщинистый и коричневый. И хранительница музея, Килина — маленькая, белолицая и улыбчивая, неопределенного возраста, в непременном платочке. Она постоянно находилась в движении, все время хлопотала.
Городской чиновник торопливо поздоровался, одной рукой достал визитную карточку, другой открыл дипломат, водруженный посреди директорского стола. Из дипломата молодой человек в костюме извлек бумаги с печатями и фирменные бланки.
Пока Иван Степаныч надевал очки, приезжий быстро заговорил:
— Я советник по культуре представительства Украины при штаб-квартире ООН. Вот мои документы. Вот, читайте, доверенность и приказ Министерства культуры. Послезавтра состоится выставка в Париже, и украинские раритеты должны быть представлены на ней в полном объеме. Вот опись произведений искусства, которые вы должны немедленно нам передать для выставки… Читайте, читайте!
— Но как же, так срочно… Мы не можем, у нас не готово… — попыталась встрять Килина.
— Глупости, — улыбнулся молодой человек, — мы привезли все необходимое для упаковки ценностей с собой.
— Но мы должны изучить… — заупрямился провинциальный хранитель.
— Изучать после будете, — нахмурился советник по культуре. — Ну? — обратился он к директору музея.
Тот снял очки, покачал головой в сомнении.
— Якось очень быстро выставка у вас сорганизовалась, — теряясь от натиска приезжего, сказал он. — Не знаю, чи маю я право…
В кабинет директора вошли двое сопровождающих советника по культуре, и сразу стало очень тесно.
— Скоро вы? — пробасил квадратный.
Иван Степаныч засомневался еще больше. Килина испуганно отступила за какой-то стеллажик. Второй приезжий, мрачнолицый, сказал:
— Уважаемые, документы в порядке. Так? Так. Чего вы хотите еще? Нам некогда тут с вами торчать.
— Да-да, — подтвердил советник, — на выставку не успеем. А тогда, знаете, нас не похвалят… Вот что, — решил он, — звоните руководству. Прямо сейчас.
— Прямо руководству? — перепугался директор музея.
Вдруг под окнами комнаты громко зазвучало:
— Типу-типу, типу-типу, типу-типу!
— Это еще что такое?! — подскочил стоящий у окна квадратный приезжий.
— Та ну! — смутилась Килина. — Это наша смотрительница, она кормит свой птичий двор… Хозяйство…
— Вы шо, совсем тут… — сказал квадратный. — Хозяйство у них! Вы понимаете, кто к вам приехал?! А ну, полетели бегом, как пуля из гранатомета!
Лица приезжих дышали нетерпением. Хозяева музея были в растерянности. Вдруг первый молодой человек, дипломатовладелец и советник, приобнял за плечи своих помощников с ласковой улыбкой:
— Господа, пару минут. Сейчас все будет улажено. — Те вышли, а он повернулся к музейщикам, усилив ласковость улыбки до предела: — Иван Степаныч, скажите, вы зарплату давно не получали?
Килина горестно покачала головой, директор пожал плечами.
— Та два месяца всего, — ответил он. — Бывало и довше.