Белоснежный песик слушал свою хозяйку, склоняя лобастую мордашку с длинными волнистыми ушами то к правому плечу, то к левому. Дескать, говори, говори, я все понимаю.
Но тут телефонный звонок прервал Верины «плачи».
— Вера Алексеевна? Вас беспокоит Римма Карповна!
— Слушаю вас.
— Лобоцкая, директор музея, — уточнила та.
— Я узнала. Вы же недавно были замдиректора? — Тон психотерапевта был нейтральным, но про себя Вера заметила: «Стремительная карьера на костях предыдущего поколения».
— Меня сегодня назначили, приказом по министерству… Господин Горячий отстранен, потому что у нас в музее случилось… Э-э… В общем, ночью погиб человек, — скорбно пробормотала трубка.
— Как?! Кто погиб? — Вера села на диван и сосредоточилась.
— Режиссер один… Я, собственно, вот по какому поводу звоню… Мое руководство… Высшее руководство, разумеется, хотело бы как-то оптимизировать ситуацию! Ну, вы понимаете?
— Нет. Не понимаю.
— Господи, ну это же пьяному ежику понятно! В Министерстве культуры недовольны сложившимся положением! — Раздраженные флюиды, казалось, сейчас раскалят серую трубку телефона докрасна.
— Госпожа Лобоцкая, успокойтесь. Я не пьяный ежик, так что объясните цель вашего звонка. Иначе, боюсь, разговора у нас не получится.
Ледяное спокойствие Лученко подействовало на Римму так, словно она засунула голову в морозильник. Она инстинктивно потерла замерзшее ухо.
— Вас ведь делегировал господин Чепурной разобраться в тех неприятностях, которые буквально подкосили весь наш коллектив.
«Кого-кого, а тебя явно не подкосили. Скорее наоборот. Вон как ретиво прыгнула в начальство! Не выношу, когда говорят на этом чиновничьем канцелярите: „делегировал“, „сложившимся положением“, „оптимизировать ситуацию“. Такие, как эта Римма, в простоте слова не скажут!»
— Олег Аскольдович действительно попросил меня помочь. Я работаю. У вас ко мне все?
— Как все? Как все? У моего руководства к вам масса вопросов! Что вы узнали? Что выяснили? Вы обязаны доложить! И вообще, никого больше и искать не надо! Это Маркофф убил Гаркавенко, а теперь сбежал. Наверняка он и Запорожцева убил! Пробрался ночью в музей на съемки видеоклипа…
— А что, в музее по ночам видеоклипы снимаются? Замечательная просветительская работа! — издевательски сказала Вера. — И надо же, как легко беглый разыскиваемый американский бизнесмен проникает в ваш музей! Охрана, значится, у нас спит? А ваше великое руководство в курсе?
В трубке задохнулись от возмущения.
— Это наше право — делать в музее все, что хотим!
— Отлично. Вот и делайте, что хотите. Я не подконтрольна ни вам, ни вашему руководству. Будьте здоровы, — закончила разговор Лученко, нажимая отбой.
«Какая редкая мерзавка! — прорычала Лобоцкая, отбрасывая от себя дорогую коробочку мобильника. — Витольд приказал мне все выяснить, но это же совершенно невозможно! Она просто мерзавка какая-то! Пусть сам с ней разбирается».
Римма набрала хорошо знакомый номер и пять минут беспрерывно жаловалась на эту «редкостную стерву». Наконец, ее покровителю надоело слушать злобное жужжание. Он решил: «Я сам с ней поговорю».
6
СМЕРТЬ ВО ФРАНЦУЗСКОМ ЗАЛЕ
Не иначе как сглазили городской музей! Прямо напасть какая-то на учреждение культуры. Вот, снова случилось невероятное и непредвиденное: погиб человек. И опять ночью. И опять-таки во время так называемого мероприятия! Да кто их, черт возьми, разрешает?! И человек-то погиб не последний в шоу-бизнесе. Хотя, казалось бы, какая разница — где погиб, кто… Жил человек, работал, чего-то пыхтел и старался, что-то о себе воображал. А теперь его нет. Лежит на полу и не шевелится. Но это для близких, наверное, все равно где. Для них горе — оно и есть горе. Зато для руководителей культуры, для дирекции музея — не все равно. Потому что должен же теперь кто-то отвечать.
А ведь как все пафосно начиналось!..
Артур Запорожцев, известный клипмейкер, этой ночью снимал в музее ролик двадцатилетней певицы Франчески. Вообще-то в жизни ее звали Лена Морозова. Но кто запомнит такие имя и фамилию? Поэтому она придумала себе гордое сценическое имя Франческа. Правда, вся съемочная группа и даже спонсор, на чьи деньги снимался клип, называли ее просто Франя. Имя Франческа с юным современным существом как-то не сочеталось.
Запорожцев не признавал никаких сценариев. Сценарий рождался в его воображении сразу при личном знакомстве с исполнителями попсы. Хорошенькая Франческа была похожа на ожившую куколку Барби: точеная фигурка, длинные платиновые волосы, круглая попка и торчащие грудки. Идеальная стоматологическая улыбка Франи напоминала кукурузный початок молочно-восковой спелости. Артур только глянул на Франю, как сразу понял: песня «Алмазные слезы» хорошо покатит на фоне богатых интерьеров музея. Пусть спонсор проплатит дирекции столько, сколько запросят, но Артур видел этот клип только на фоне истории, написанной Дюма-папой, известной широкой публике как «Три мушкетера». Не иначе. Его идея была такова: Франческа — французская королева. Вокруг нее, как пчелы, роятся мужчины: король, д’Артаньян, кардинал, всякие там придворные. Но любит она одного Бэкингема. Из глаз ее текут алмазные слезы, как те бриллиантовые подвески, подаренные английскому любовнику…