Узрите! Узрите!
Он воскрес! Он воскрес!
Аллилуйя! Аллилуйя!
В окружении хора ангелов, широко раскинув руки и запрокинув голову к небесам, на крупе лошади стоит восставший из мертвых Сильвио Сабатини.
Бен
Я осторожно открываю дверь и, высунув голову, оглядываю темное пустынное поле. Через забор просачивается свет тысячи огней и шум огромного луна-парка.
Я крадучись приближаюсь к воротам и пробую ключи. Один. Второй. Третий. Наконец, раздается щелчок, и ворота открываются.
Я маню к себе Шона, нервно поглядывающего на меня с верхней ступеньки лестницы. Собравшись с духом, он, насколько позволяют силы, бежит ко мне, а добежав, складывается пополам и пытается отдышаться. На это уходит какое-то время, но затем он выпрямляется, и я вижу в его глазах все тот же огонек надежды. Я заставляю себя улыбнуться ему. Не хочу показывать ему, что на самом деле чувствую одну лишь обреченность.
Мы проскальзываем на территорию цирка.
Как ни странно, нас не схватили. Я быстро оглядываюсь по сторонам и с облегчением вздыхаю. Похоже, нас никто не заметил. Поблизости вообще никого нет. Насколько я понимаю, все толпятся на той стороне площади и вдоль главной аллеи, наблюдая за процессией. Там есть оркестр, настоящий оркестр, и поющий ангельскими голосами хор. Все дети идут впереди. Одетые в белое, они делают колесо, а среди них, стоя на крупе лошади, движется Сильвио. Никакой трости я не замечаю, никаких признаков травмы. Он, словно Христос, стоит, раскинув руки. Его взгляд обращен в небо.
Я смотрю на Шона и закатываю глаза.
— Что за идиот!
Он смеется.
— Давай лучше, пока они далеко, сделаем отсюда ноги.
Я смотрю, куда бы нам пойти.
Слева в самом конце есть карусель, и на ней заметно тише, чем на других аттракционах. Судя по ее виду, это старая добрая карусель, без каких-то садистских примочек. Похоже, она предназначена для самых маленьких детей и их родителей. Но она пуста. Все Чистые, которые пришли сюда, даже те, что привели с собой детей, объяты одним и тем же желанием — увидеть за свои деньги как можно больше страданий и крови. Безобидная карусель с ее лошадками никому не интересна.
— Вон та карусель! На счет три беги к ней.
Шон смотрит туда, куда я ему указываю.
— Итак, раз, два, три! Беги!
Хошико
Я как будто приросла к месту. Никуда не бегу. Нигде не прячусь. Я ничего не делаю, лишь стою и глазею на него с широко раскрытым ртом. Его взгляд скользит по мне. Внезапно он резко оборачивается и в упор смотрит на меня.
Я отвечаю ему тем же.
Наконец, с большим опозданием я стряхиваю с себя оцепенение.
Позади меня, у аттракциона «Смертельный удар» еще один Чистый пытается стукнуть по резиновой подушке с такой силой, чтобы железное ядро долетело до Эммануила.
Я выхватываю молот из его рук и со всех ног бегу через площадь. Увы, когда я оборачиваюсь, то понимаю, что уже слишком поздно.
Сильвио слез с лошади и медленно идет через площадь в мою сторону. В его глазах застыл голод.
Где же мне спрятаться?
Впереди, медленно кружась, маячит старомодная карусель. Я забегаю за нее и запрыгиваю.
Это обычная карусель, без каких-либо уродливых пыточных приспособлений. Наверное, именно поэтому здесь так тихо. Похоже, что здесь вообще никого нет. Я пролезаю внутрь и прячусь за лошадкой и каретой, безмятежно покачивающимися вверх-вниз, вверх-вниз. Карусель вращается медленно, я осторожно высовываю нос наружу. Сильвио все еще пересекает площадь, шагая в мою сторону. Он то и дело вертит головой, а значит, не знает, где я. Он идет, опираясь на трость. Возможно, я сумею убежать. Я пристально слежу за ним.
Увы, в самый последний момент он замечает меня.
Прижавшись спиной к центральной колонне, я осторожно перемещаюсь на другую сторону карусели.
Бен
Мы укрылись на карусели, притаившись за лошадью с тележкой.
На той стороне площади Сильвио все еще стоит на своем паломино, улыбаясь и что-то крича столпившимся вокруг него людям. Внезапно выражение его лица меняется. Он пристально смотрит куда-то в даль. Он явно что-то заметил, причем это нечто ему не нравится.
Не иначе как это брат Шона и его команда.
Я смотрю туда, куда устремлен взгляд Сабатини, но вижу вовсе не группу вооруженных мужчин. Я вижу девушку. И эта девушка бежит через площадь с молотом наперевес. Она приближается к нам и запрыгивает на карусель.
Это не просто девушка, а моя. Моя Хоши.
Она на другой стороне от нас. Я больше ее не вижу, но она всего в нескольких метрах от меня.
Что она здесь делает?
Я встаю. Я хочу пробраться к ней, но Шон хватает меня за руку и тянет вниз.
— Погоди! — шипит он. — Дождись, когда подвернется подходящий момент.
Хошико
Прячась за лошадками, я осторожно передвигаюсь на другую сторону.
Где же Сильвио?
Внезапно мне на спину ложится чья-то рука и кто-то резко разворачивает меня. Я смотрю в белое лицо призрака.
— Хошико! — восклицает Сабатини. — Какой приятный сюрприз! — От его голоса в моих жилах стынет кровь, ноги становятся ватными. От его голоса мне к горлу подкатывается тошнота. От страха, шока и омерзения у меня перехватывает дыхание. Этот голос долгие годы преследовал меня в ночных кошмарах.
Я пытаюсь поднять молот, но, увы, слишком поздно. Сабатини заламывает мне руку и резко заводит ее за спину. Я роняю молот, и он с громким металлическим стуком падает. Другой рукой он стаскивает меня за волосы с карусели и швыряет на землю. К тому моменту, когда я поднимаю глаза, вокруг нас уже собралась толпа народа. Все до единого, кто только пришел в цирк, таращатся на нас. Таращатся на меня. Все те люди, которые наблюдали парад, видели, как он спрыгнул с лошади, как хромая поспешил через площадь. Неудивительно, что они бросились следом за Сильвио, а по пути за ними увязались и другие.
Теперь Сабатини не похож на того мессию, что только что возвышался над толпой, стоя на лошади. Нет, сейчас он занес надо мной кулак.
— Это она! — выкрикивает кто-то. — Это Кошка!
Со всех сторон стекаются все новые и новые зеваки. Любопытная толпа напирает вперед, на нас.
— Хошико, где ты пропадала?
— Где Бенедикт Бейнс?
— Что ты здесь делаешь?
Сильвио поворачивается к толпе, затем снова смотрит на меня. На его странном белом лице написан экстаз.
— Да! Да! Кошка вернулась, — восклицает он ликующим голосом. — Вернулась, чтобы участвовать в нашей церемонии открытия!
Бен
Пожалуй, это далось мне труднее всего за всю мою жизнь. Но я сижу, притаившись, и жду. Между тем Сильвио, как будто забыв про свои травмы, запрыгивает на карусель.
Я слышу какой-то стук, и вижу, как на пол падает молоток. Затем на моих глазах Сабатини швыряет Хоши на землю, после чего поворачивается лицом к толпе.
Я смотрю на Шона. Тот глазами указывает на молот. Держась, насколько это возможно, позади разноцветных лошадок, я подбираюсь к нему и поднимаю. Он тяжелый, таким легко можно вырубить с одного удара. Да что там! Убить на месте!
Я смотрю на стоящего подо мной Сильвио и, как и сказал Шон, выжидаю удобный момент. Затем пригибаюсь, прицеливаюсь, резко подпрыгиваю и в прыжке замахиваюсь молотом.
Хошико
Сотни фотоаппаратов мигают вспышками, чтобы запечатлеть нас с Сильвио. Стоя у меня за спиной лицом к толпе, он по-прежнему крепко сжимает мне руку. Откуда-то уже подоспели охранники и стараются сдержать натиск людской массы. Но, похоже, безуспешно.
Внезапно хватка Сильвио ослабевает, и он валится на меня, а потом и вообще боком падает на землю.
Бен
Сильвио падает, а растерянная Хоши поворачивается ко мне лицом. Охранники, вскинув пистолеты, уже бегут к нам. Времени на разговоры нет. Его нет вообще ни на что. Хоши хватает меня за руку, мы поворачиваемся и бежим. Над нашими головами свистят пули.