Она с силой тянет на себя эти двери и, в конце концов, распахивает.
Волки мгновенно поворачиваются. Теперь между ними и Чистыми ничего нет. В зале царит паника. Чистые истошно кричат, толкают друг друга. На лицах каждого написан ужас.
Волкам нельзя показывать, что вам страшно. Они видят в этом проявление слабости. И тотчас нападают на жертву.
Хоши стрелой отскакивает в сторону. Волки со свирепым рыком прыгают со сцены, устремляясь в людскую массу на зеленой поляне.
Я смотрю на деревья. Моя мать, мой брат, мой отец и Сильвио Сабатини в ужасе смотрят на царящий внизу хаос.
— Бен! — кричит мой отец. Я едва слышу отцовский голос, его заглушают истошные крики Чистых. — Прости меня!
Члены братства уже выбежали на сцену. Хоши тоже внизу, рядом со мной. Она хватает меня за руку.
— Бежим! — кричит она. — Там сзади должен быть выход!
— Всем стоять! — выкрикивает одна из вооруженных фигур, размахивая перед нами оружием. — Где мой брат? Где Шон?
— Он мертв! — кричит сверху Сильвио. — Как и все вы в самом ближайшем времени!
— Если он мертв, то вы тоже мертвы! — Террорист поворачивается к зрительному залу и водит туда-сюда стволом своей винтовки.
— Феликс, прекрати! — кричит рядом со мной Хоши.
— Шон жив! — кричу я. — Твой брат жив!
Но он меня не слышит.
Внизу, двигаясь навстречу рвущейся к выходу толпе и подняв руки вверх, прокладывает себе путь одинокая фигура.
— Феликс! Феликс! Прекрати! Я здесь!
Я слышу, как Хоши истошно кричит рядом со мной:
— Феликс, твой брат. Он вон там!
Феликс смотрит на нее, затем на толпу. При виде брата его глаза лезут на лоб. Рука с оружием безвольно опускается.
Шон смотрит на брата и улыбается ему. Его улыбка светится радостью и любовью.
— Я здесь! — кричит он снова, а в следующий миг улыбка на его лице сменяется испуганным выражением.
Хошико
На другом конце зала гремят выстрелы. Это цирковой охранник открыл огонь по сцене. Парни из «Братства» повалили его на землю, но, увы, он уже попал в цель.
Рядом со мной Феликс падает на пол, и под ним растекается лужа крови.
Шон запрыгивает на сцену.
— Нет! — кричит он. — Нет!
Увы, слишком поздно.
На пару минут мир застывает на месте. Я смотрю, как Шон обнимает умирающего брата.
Бедный, несчастный Феликс. Мир был так жесток к нему. Он хотел уничтожить всех Чистых, и вот теперь они уничтожили его — цирк, Сильвио, Вивьен Бейнс, все это больное общество, в котором мы живем. Они убили этого озлобленного несчастного парня, который ничего не знал в этой жизни, кроме насилия и душевной боли.
Если я выйду отсюда живой, что я скажу Рози?
— Быстрее! — кричит кто-то из членов «Братства». — Выводите артистов, пока в зале паника. Мальчишке нужна медицинская помощь.
Эммануил держит Иезекиля на руках, словно младенца.
— Пойдемте! — кричу я. — Давайте поскорее выйдем отсюда!
Бен
— Сюда! — кричу я. — В костюмерной есть пожарный выход!
Вбежав, я толкаю рычаг на двери. Та открывается, и мы выбегаем в ночь.
Я оглядываюсь на театр. Людей в нем почти не осталось. Основная масса, спасаясь от волков, выбежала через главный вход. Я заглядываю в ложу для почетных гостей, но моей семьи там уже нет. Как нет и Сильвио.
Издали доносится вой сирен. К нам спешат охранники, однако с нами люди из «Братства», а они вооружены. Они берут нас в кольцо, образуя вокруг нас живой щит. Их пистолеты нацелены на охранников.
Кто-то свистит в свисток. Звук резкий, пронзительный. Это полицейский.
— Пусть уходят! — кричит он. — Там на зрителей напали волки. Мы должны спасать Чистых. А Отбросы пусть уходят.
Охранники и полицейские разворачиваются и бегут к главной площади, со стороны которой доносятся истошные вопли.
— Бегите! — кричит кто-то. — Бегите!
И мы бежим. Впрочем, ворота по-прежнему охраняют два охранника.
— Открыть ворота! — рявкает один из членов «Братства». Охранники колеблются. — Я, кажется, сказал открыть ворота! — ревет он снова и направляет на них оружие. Они выполняют его приказ.
Я смотрю на Хоши. Белая как мел, она одаривает меня колючим взглядом. Она все еще зла на меня за то, что я разрешил Иезекилю вскарабкаться наверх, чтобы ее спасти.
— Прости, — говорю я. — Я, честное слово, не знал, что мне делать.
— Хочется надеяться, что он выживет, — говорит она.
— Выживет, никуда не денется, — раздается за нашими спинами сочный бас. Эммануил. Он тоже бежит, держа Иезекиля на руках. — Он спит сном младенца.
Хоши хмуро смотрит на меня. Затем хватает за руку, и мы вместе догоняем других артистов, убегающих из цирка.
Эпилог
Хошико
Прошло полгода с того дня, как цирк пал. Полгода с тех пор, как умер бедный Феликс. Полгода, как Вивьен Бейнс потерпела сокрушительное поражение на выборах. Полгода, как результаты выборов изменили историю.
Англию не узнать. Это совершенно другое, светлое место. Полное обещаний и надежды.
Что стало поворотным пунктом? Что заставило Чистых избирателей прийти к урнам и проголосовать за равенство для всех?
Бен утверждает, что моя речь и голограммы с моим изображением, которые порхали по всему городу. Но я считаю, что первым толчком стала его речь, с которой он в прошлом году по Интернету обратился ко всей стране перед тем, как мы сбежали из цирка. Уж если сын самой Вивьен Бейнс осмелился пойти против установленного порядка, то почему бы это не сделать другим?
Люди говорят, что все изменилось в тот день, когда мы взорвали цирк, когда я швырнула гранату и едва не убила Сильвио Сабатини.
Но, может быть, все это ни при чем. Возможно, решающую роль сыграло то, что на глазах у всей страны Вивьен Бейнс растерялась, когда Лора Минтон вызвала ее на дуэль, предложив пройти генетическую экспертизу.
Если хотите знать мое мнение, то, скорее всего, свой вклад внесло все это, вместе взятое, а также куда более масштабные и важные вещи, нежели любой из нас — разум, доброта, справедливость. Независимо от наших действий, ненависть и остервенелый фанатизм не могут править миром вечно. В конце каждого темного дня есть свет. Я в это твердо верю.
Пока что Лора Минтон остается верна своим предвыборным обещаниям. Одержав на выборах сокрушительную победу, она первым делом приняла ряд важных законов. Дискриминация по расовому и этническому принципу была объявлена уголовно наказуемым преступлением. Говоря официальным языком, больше не существует ни Чистых, ни Отбросов. Разумеется, одним лишь изменением законодательства здесь не обойтись. Необходимо, чтобы изменились умы и сердца людей. Пока же, к сожалению, обе стороны не избавились от своих старых комплексов, обид и предрассудков. Но начало положено. Очень хорошее начало.
Мне по-прежнему не симпатичен Кадир, однако я вынуждена признать, что он отлично справился со своей нелегкой задачей — не допустил взрыва недовольства среди Отбросов. Говорят, правительство собирается сносить трущобы. И как только новые дома будут построены, жизнь людей изменится. Она уже изменилась самым радикальным образом. Теперь они получают достойное вознаграждение за свой труд, имеют доступ к медицинскому обслуживанию, а со следующего сентября каждый ребенок в возрасте до шестнадцати лет, в том числе и Грета, сядет за школьную парту.
Я смотрю на крепкие кирпичные стены нашего дома. Моего первого настоящего дома. Лора Минтон распорядилась, чтобы все ветераны цирка, как только тот был закрыт, получили крышу над головой. По ее словам, это самое малое, что может сделать для нас страна.
Дом небольшой, однако в нем тепло и уютно, и когда мы на ночь запираем дверь, я чувствую себя в безопасности.
На стенах фотографии в рамках: Грета и Боджо, мы с Беном. Фотографии Джека, Иезекиля и Эммануила. И на каждом фото мы радостно смеемся, счастливые и полные надежды.