- Чвикликс говорит: верно мыслишь, да надо уже отгадывать, а то...
Зазвучала иная музыка! Приветствие! Гости праздника рекой потекли к возвышению в центре аэродрома, к своеобразной сцене, установленной между взлётно-посадочными полосами. Я лишь сейчас понял, что именно по полосам мы и шагаем все дружно. Как же самолёты их будут использовать? Видать, самолётам не привыкать, именно для шоу они и есть. Но оно, если мы не поторопимся, может и не начаться, а вернее начнётся совсем другое шоу...
Я всматривался. Мужчины в шляпах и с сигарами да трубками в зубах, женщины в шляпках и с сигаретами в длинных мундштуках, дети с лакомствами в ручках, болтая, обсуждая и предвкушая, окружили сцену. Музыка звучала громко. Перед сценой собрался оркестр. Всё было готово к торжественному открытию.
Я застыл. Глянул на фото.
Ринулся к трибуне.
Она опустела. Все, кто сидел на своих местах, поспешили ближе к сцене. Лишь одна девушка осталась. Мне не верилось, что она так глупа, чтобы выбрать это место. Я на бегу сверился с фото. Она!
Рывком я запрыгнул на трибуну и поспешил к ней. Она и не заметила меня будто. Я уже мысленно увидел винтовку, которую она достаёт. Вот, прямо из-за спинки сидения впереди. Не сводя глаз со сцены.
Платок.
Она вынула носовой платок и высморкалась.
Да уж. Где ж она девушка-то? Нет, по внешности подходит, однако ж, это скорее женщина, тётка, а не...
Музыка сменилась. На сцену вышел эскорт. Я инстинктивно попытался уловить очертания командира в толпе. Между тем, сцена заполнилась гоблинами! Зумзацх суровыми, бурыми и зелёными. И вооружёнными до зубов, с пистолетами-пулемётами в руках. В эскорте были и люди, грагосцы, оснащённые в том же ключе. Все они зорко следили, дабы ничто не угрожало тому, кто вышел следом. Вылетел! Под новые аккорды уже раздражающей меня музыки, под рукоплескания толпы на сцене появился, сидя на летающем на сейсмиттерах троне, Жегооц, авиабарон Большой Барахолки Зумзацх.
Меня просто взбесила эта реакция. Они аплодируют! Этому чудовищу они аплодируют! Гоблину, наживающемуся на их же потерях! Тому, кто снабжает распространителей туцоха самолётами! Тому, кто плюёт на весь род людской! Гоблины считают людей игрушками! Они изображают из себя надёжных партнёров, величают нас «уважаемыми клиентами», а на деле пытаются сделать людей своими вечными рабами, играя с нашими бедами и войнами. А эти глупцы хлопают ручками!
- О, вывалили кучу говна на сцену! - на чистом кайзершпрехе возмутилась женщина, которую я спутал с... Надо сосредоточится!
Женщина посмотрела на меня и невесело улыбнулась.
- Нашли гостя себе грагосцы!
Должно быть, из наших колоний, колоний Царства эта дама.
Музыка стихла. Я переключился на поиски.
Аплодисменты утихли.
Жегооц подошёл к микрофону.
- Сейчас начнёт губищами шлёпать, выродок толстый, - выплюнула фразу женщина. - А эти слушают.
- Приветики-приветики, мои хорошенькие! - поприветствовал на кайзершпрехе гостей авиашоу гоблин своим мерзким, высоким голосом. Я слышал, что у него такой, но действительность оказалась ещё краше, ещё отвратнее. - Какое счастьице мне выпало посетить сей праздничек! Сегодняшнее представленьице не только покажет лучшие моторчики и самолётики, многие - с заводиков дружественной Грагосику Большой Барахолочки, но и ещё раз докажет, как крепенька дружбочка между теми, кто вместе противостоит одной опасности - зловредненьким «куколкам»!
И вновь аплодисменты.
Я посмотрел вниз. У основания трибуны выстроились гоблины. Отряд вооружённых людей прошёл вдоль мест. Некоторые обратили внимание и на нас с женщиной.
- Жирный уродец, нашёл же, чем привлечь внимание! - вновь возмутилась женщина, - «Куколки»! Эти тоже хлопают! У них, кто наших больше обосрёт, тот и борец за свободу! Брат! Ну, скажи, сынок, не дерьмо ли? А вечером поедет толкать такую же туфту про Грагос птицам, пиратам да эльфам!
Может, и не поедет уже никуда.
Надо уходить. А что, если она на крыше трибуны. Нет, слишком уж явно.
Жегооц тем временем продолжал.