– В училище, когда учился, брал уроки.
– Молодец. Не так много у нас артистов, работающих в музыкальной эксцентрике. Еще есть идеи?
– Да. И номера из разных жанров.
– А с кем работал раньше?
– В паре. Это мой первый номер такого плана, остальные мелкие.
– Получился. Мне понравилось. Я думаю надо принимать.
Сзади вновь раздались аплодисменты коллег, у Семена на глаза навернулись слезы, а председатель не стал призывать к тишине. Остальные члены комиссии согласились и номер утвердили. Семен помог убрать мачты и подошел к Сан Санычу.
– Спасибо. Я не знаю, что еще сказать в благодарность.
– Ничего, ты порадовал старика и мне приятно, если я смог помочь, значит, все было не зря.
– Посидим в ресторане?
– Не надо. Приходи на кофе ко мне в комнатку, – и отошел. К Семену подходили коллеги и поздравляли. Никитич, вздохнув, произнес:
– Молодец, обскакал учителя. Но есть и моя доля в твоем номере. Взял бы я тебя на гастроли, неизвестно, когда бы ты сделал свой. Так что мой отказ – это твоя победа. Теперь я буду проситься к тебе в номер.
– Да ладно.
– Ничего не ладно, как будешь что-то ставить и есть место для меня, позови.
Стас подошел и сухо сказал: – Поздравляю.
– Завидуешь?
– Завидую, – неожиданно для Семена признался он.
Начался просмотр других номеров, а Семен направился в комнату Сан Саныча. Тот уже вскипятил воду в чайнике и заваривал кофе. – Садись, – предложил он, увидев входящего Семена, и поставив перед ним чашку, разместился рядом. – Когда ты мне рассказал о своей идее, я очень настороженно отнесся, но была одна, всего одна составляющая успеха, ты не знал, что задуманное невозможно выполнить, почти невозможно. Сейчас тебе надо оттачивать номер. Публика не все заметит, но мы-то видим и знаем, а главное, ты сам знаешь, где недоработка. Я разговаривал с членами комиссии, не думай, я не просил за тебя, – увидел он реакцию Семена, – здесь все честно, но сейчас не так много номеров в этом жанре и правильно сказали, что часто видны лишь потуги, а роды так и не происходят. Не зазнайся. Ты только начинаешь. Все, кто рукоплещут твоему успеху, кто поднимает тебя, они же будут рукоплескать, если ты упадешь, не в буквальном смысле, конечно. Люди любят шоу и им не важно, порой, к сожалению, какой итог. Гладиаторы бились насмерть для толпы, это тоже было шоу. Поздравили?
– Да, подходили.
– Не верь, не всем, конечно. Никогда не спрашивай мнение коллег. Если номер удался, то хорошо говорить не хочется, а плохо пожалеют. Ты сам должен быть самым строгим судьей. Ты наживешь с сегодняшнего дня нескольких врагов по цеху. Им завидно, что ты это сделал, а ты еще молод. Я тоже завидую, но я в силу возраста не смогу этого повторить. Тебе придется трудно. Понял?
– Пытаюсь.
Зазвонил внутренний телефон, Сан Саныч сняв трубку, стал слушать.
– Да, у меня, – и положив трубку на аппарат, посмотрел на Семена. – Началось. Тебя вызывают к директору.
– За что?
– Сходи, узнаешь. Потом зайди.
Семен вышел и по коридору направился к кабинету директора. В голове его от неизвестности суетились мысли. В приемной секретарь кивнула головой, разрешая войти. Семен приоткрыл дверь.
– Разрешите?
– Входи, – раздался голос директора. Члены комиссии все были здесь. – Садись. – Под их взглядами Семен чувствовал себя неуютно, а директор продолжил. – Появилась идея, переросшая в обсуждение, потом переросшая в общее мнение. Хотим послать тебя на международный конкурс. Что скажешь?
– А что надо говорить? – спросил Семен, и вызвал своим наивным вопросом улыбки у присутствующих.
Директор заметил: – Но есть деталь. Мы не можем посылать с тобой твоих ассистентов, а будут ли там подыгрывать – маловероятно. Сумеешь сделать сольный номер?
– Можно.
– И как? Ты что уже придумал?
– Использовать экран, словно маленькое кино. Вот он с ней, а вот он видит ее с другим, в зависимости от этого и развиваются события.
– О! Надо же, быстро. И много у тебя мыслей?
– Найдутся.
– Хорошо. Работаешь с начала сезона, и свой номер дорабатываешь для конкурса. Показываешь нам. Сколько времени тебе надо?
– Думаю, за месяц управлюсь, надо только главного инженера подключить.
– Подключим. Завтра с ним обсудите. Но месяц много. Две недели. Сроки.
– Хорошо.