– Ты, похоже отключаешь их не на проволоке, а в жизни.
Семен пристально взглянул на нее. – Ты не права. И публику я не потешаю, а веселю. Я даю веселье.
– Вот именно даешь. Ты даешь им радость, счастье веселья, даешь частичку себя. А когда ты научишься брать счастье для себя?
– Я не умею и не хочу брать счастье. Его надо не брать, а дарить.
– Вот ты его и раздариваешь. А что остается тебе?
– Их улыбки, смех, то, что они побывали в сказке. Я их увлекаю в страну радости. И уходя, они еще некоторое время живут памятью в этой сказке.
– Все?
– Нет. Остаемся еще ты и я.
– Ты, может быть, но не я., – и, увидев молчаливый вопрос в его глазах, пояснила: – Я думаю нам надо временно побыть друг без друга.
Он погасил знак вопроса на лице и не стал ничего говорить, спрашивать. Зачем? Ей не хотелось объяснять, а ему не хотелось слышать ее объяснение, но и молчать было нельзя.
– Ты осознаешь, что сейчас сказала?
– Да, я в полном сознании.
– Ты предлагаешь не встречаться? – решил он уточнить.
– Временно.
– И насколько это временно?
– Не знаю. Я должна свыкнуться с мыслью, что у тебя оказывается опасная работа; не хочется, чтобы однажды я сидела у твоей кровати с надеждой, что ты выживешь. Мне надо время чтобы понять это, – увы, говоря это, она не знала, что в жизни бывает все наоборот.
– И чем ты будешь заниматься?
– У этого занятия есть название – тоска.
Семен смотрел на нее и не мог понять ее странного решения. Есть много опасных профессий, но это не мешает людям быть вместе. И тут в его голову пришла догадка, что восприятие опасности у каждого свое.
– Я не буду тебя отговаривать. Мне это напоминает, о чем я говорил в кафе. Я не буду биться за любовь.
– А защищать?
– Да.
– Не обижайся, если все, как мы думаем, то ничего не измениться.
Она прижалась к нему, поцеловала в щеку и прошептала: – Не обижайся, но мне нужно время.
– Но…
Она приложила палец к его губам: – Не говори больше ничего. Пусть мысли останутся без дополнения и пояснения.
И еще раз, поцеловав его, быстро скрылась за дверьми клиники. Семен стоял на крыльце, продуваемом ветром, но не чувствовал, как холодные порывы бросают ему в лицо мокрую пыль дождя.
9
Светлана сидела в комнате и смотрела на включенный телевизор. Она не видала, что там показывают, ее не интересовало происходящее где-то, ее интересовало ее состояние. Взгляд был погружен в себя, и она, осторожно рассматривала, как там душа себя ведет после сегодняшней встречи с Семеном. Душа молчала.
В комнату вошла мать и, увидев дочь, которая, не шелохнувшись, сидела на краешке дивана, заметила:
– Пора одеваться в театр.
– Я не пойду.
– Что случилось, Света? – встревожено спросила она, но дочь промолчала. Мать, подойдя к дочери, присела рядом с ней и повторила мягко произнеся: – Что случилось?
В это время в комнату вошел отец и, увидев жену, сидящую рядом с дочерью, понял, что не все в порядке в доме, и спросил: – У нас все в порядке?
Жена повернула к нему голову и отрицательно покачала головой, а Света выйдя из своих мыслей, посмотрела на мать, на отца.
– Я сегодня встречалась с Семеном, он приезжал ко мне на работу, – голос ее звучал глухо с нотками надрыва.
– И что? – спросил отец.
– Я не собираюсь с ним расставаться, как бы вам этого не хотелось. Он нормальный мужчина. Нормальный, – повторила она, – а не, как эти инфантильные сынки ваших знакомых. «Светочка то, Светочка это» – передразнила она чьи-то интонации. Меня тошнит от них. А он делает то, что ему нравится и у него получается. Он не какой-то балаганный Петрушка, как вам это хочется представить. Клоуны бывают разные. Он хороший клоун и номер у него достойный.
– Мы знаем, – тихо произнес отец.
Светлана в недоумении посмотрела на него, ожидая продолжения, пояснения, и он ответил на ее немой вопрос: – Мы были в цирке в тот день, когда ты была на дежурстве. Нам не безразлично, с кем встречается наша дочь.
– Ну, и семейка, – усмехнулась Света.
– Так в чем дело? – вновь спросил отец.
– В чем дело, – грустно произнесла она. – Все дело в том, что, кажется, я люблю его и боюсь за него. Я попросила его работать внизу. Он же работает без страховки. Я не хочу, чтобы он получил травму и его, потом собирали по частям. Понимаете, боюсь, – почти прокричала она, – но он на это не согласился. И вот тогда, я попросила его временно не встречаться. Почему? Сама боюсь себе признаться.
– И зачем ты это сказала?
– Чтобы понять, чтобы осмыслить, почувствовать, смогу ли я привыкнуть к тому, что может произойти с ним, что готова ли переживать за него.