Во Франции он прожил до лета. С Илоной они почти не виделись, Семен не хотел простого общения, а возвращаться к прежним отношениям накануне отъезда – цепляться душой за ее душу, и делать обоим больно – жестоко. Илона была на его последнем представлении, где он показал старый номер на свободной проволоке. В тот вечер, они в последний раз шли вместе, после представления, по улицам Парижа, ставшего таким родным для него.
– Ты понял номер.
– Уверена? Это просто номер. Я его сделал давно и не вкладывал в него личного.
– Зато теперь получилось.
– Не надо об этом, – попросил он.
Они шли по ночному городу, разговаривая, как старые знакомые, у которых общие интересы. Возле ее дома, они становились, она не приглашала его к себе, а он не напрашивался.
– Я приеду тебя проводить.
– Не возражаю.
– Я просто предупредила, а не спрашивала разрешения.
– Я тебя обожаю. Ты всегда самостоятельна.
– Самостоятельность не всегда приятна. Хочется, чтобы за тебя что-то хоть иногда решали, и ты этому не противилась.
– Не всегда этого хотелось бы, – Илона подалась к нему и поцеловала его в щеку. – Пока, – и пошла к дому, так словно завтра они увидятся вновь, и послезавтра, и потом еще и еще…
Несколько дней у Семена ушло на сборы. Реквизит он отвез на склад, что указала Илона. В день отъезда он прошел по квартире, прощаясь с привычной обстановкой и сломав в себе грусть, подхватил вещи, отправляясь в аэропорт.
Илона нашла его в зале вылета: – Позвони мне, как будет возможность. У меня нет твоего номера. Помнишь, что у нас не соревнование, кто позвонит первым.
– Обещаю.
Илона крепко прижалась к нему, словно надеялась передать ему аромат своего тела, а его оставить себе.
– Не оборачивайся, – попросила она. – Я не хочу, чтобы ты видел мою унылую физиономию, хочу, чтобы ты сохранил в памяти улыбку. Я не говорю тебе, прощай. Мысль что мы знакомы, делает меня счастливой.
– Меня тоже, – он погрузил лицо в ее волосы, вдыхая их аромат.
– Николя больше нет, – прошептала она, – в моей жизни. Я хочу, чтобы ты знал это. Не говори ничего, все будет лишним, и все будет хорошо.
Объявили посадку и Семен, поцеловав Илону, подхватил сумку, футляр с саксофоном и направился к выходу на поле. Он не обернулся, и лишь когда его ладная фигура скрылась, на ее глаза навернулись слезы. Она подошла к большому стеклу и посмотрела на летное поле, расчерченное желтыми линиями, куда медленно выруливали самолеты, готовившиеся к разбегу перед взлетом, и среди них был самолет, в котором улетал Семен.
17
Самолет начал снижение. Семен прильнул к иллюминатору, и увидел внизу миниатюрное сказочное государство: дороги, домики, совсем другой архитектуры, отличающийся от той, что он видел последние годы. Он откинулся на спинку кресла, приготовившись к посадке. Самолет слегка тряхнуло, и шасси понесли лайнер по дорожке, а мимо иллюминатора мелькали строения, присушие каждому аэропорту. Закончив торможение, самолет подрулил к зданию аэропорта, гибкий переход коснулся корпуса, и пассажиров пригласили на выход.
– Всего доброго, – кивнул головой Семен стюардессе и та, с вежливой, дежурной улыбкой, ответила тем же, но более внимательно взглянула на выходящего мужчину. Она помнила, что он летел в бизнес-классе. Пассажиров там было не много, а этот был к тому же достаточно привлекательным, с добрым лицом, и одна из стюардесс узнав его, шепнула:
– Это Семен Ковалев, известный клоун.
– Откуда знаешь?
– Видела его афиши.
– Да, повезло кому-то. Приличный, известный.
– Это верно.
Во время полета, ему мило улыбались, и он отвечал тем же, но никаких попыток завести разговор не делал. И сейчас она, проводив взглядом его спортивную фигуру, легко вздохнула, подумав – «К кому приехал? Кто его ждет? Известно одно, точно не ко мне».
Семен возвращался уже не тем, кем был, когда уезжал семь лет назад, теперь он был профессионалом иного уровня. Семь лет жизни за границей пролетели, как одно мгновение, и если вылетал он молодым человеком, то возвращался человеком с опытом жизни, с иным взглядом на жизнь, и очень самостоятельным. Семь лет, таких долгих для разлуки и таких коротких для жизни. Он легко шагал по проходу среди других пассажиров, с сумкой и футляром от саксофона на плече. Возле пограничного поста выстроилась небольшая очередь, и когда подошел его черед, он протянул свой паспорт. Пограничник достаточно долго листал паспорт Семена, вглядываясь в штемпеля виз. Семен привык к такому вниманию, его паспорт – это целая география, где были открыты визы на несколько лет во многие страны. Не часто встретишь пассажира с таким набором. Пограничник поднял голову и спросил: