– Как твой номер? Расскажи женщинам.
– Я же тебе говорил, его надо видеть. Все не просто. Илона, помогла мне. Это моя знакомая во Франции, – пояснил он женщинам. – Она помогла мне решить некоторые вопросы, познакомила с нужными людьми, что помогли. Если буду ставить номер, тогда она пришлет аппаратуру.
Никто не стал уточнять, что и как, а он просто дал информацию и все.
Было около шести, когда все сидели уже в другом углу веранды, пили чай, что налила Лена из самовара в чашки. Семен расположился в кресле-качалке, полозья которого тихо поскрипывали, и смотрел вдаль.
– Я тебе завидую.
– В чем? – спросил Николай.
– Это здорово иметь такое кресло и такой вид. Сидеть вечерами одному в кресле, и покачиваясь смотреть, смотреть, смотреть. Это только, кажется, что сидя в одиночестве, думают о чем-то возвышенном. Ерунда. Когда сидишь вот так, то ни о чем не думаешь, а просто смотришь и замечаешь, что вокруг. Какие там мысли!? Видишь, как воробей сел на ветку и сидит чистится, поворачивая свою крохотную головку. И ты поглощен этим, наблюдая за ним. Ты сидишь, и с каким-то детским наслаждением смотришь, боясь спугнуть эту птаху. Или вдруг кто-то прошел, проехал вдали, а вот кот идет вдоль забора, осторожно и свободно. Ты поглощен этим миром и тебе ничего не хочется делать, а просто так наблюдать. Видеть, как меняется цвет неба, когда солнце склоняется к закату, как меняются формы облаков, слышать легкий шорох листьев. Разве не так? Так. И это нравится всем. Почему? Да это невозможно объяснить, и не надо. Нравится и все, и никакие мысли не лезут в голову, а ты получаешь наслаждение тем, что ты сейчас видишь, чувствуешь своим состоянием. И если что-то вдруг отвлекает, то с горечью возвращаешься в реальный мир людей, которые разрушили твое состояние. А кресло все качается, скрипит. И даже этот скрип, доставляет удовольствие, но, увы, не тем, кто рядом. Тебе обязательно заметят, чтобы прекратил скрипеть. Оно и понятно, скрип часто отвлекает, раздражает, но не тех, кто его не создает. А если поменяться местами? Все кто был не доволен, тут же успокаиваются и им также нравится поскрипывание. Таковы мы. Можно почитать книгу, газету, но вскоре и они оказываются на полу, а причина проста, нам нравиться просто смотреть, ловя редкие мгновения, когда мы можем побыть самими собой, без всяких мыслей. Такое у меня уже бывало, когда я смотрел на океан. Шум волн, шелест деревьев.
– Э, как тебя повело на философию.
– А ты как думал? Я и так почти всегда среди людей.
Лена, поймав взгляд мужа, предложила Алине посмотреть дом и прогуляться по саду. Забрав дочку, женщины ушли.
– И зачем ты попросил их уйти?
– А ты так сразу и понял?
– Нет, я тупой от рождения.
– Да интересно. Кто такая Алина, и что она для тебя? Она достаточно молода.
– Это ее недостаток?
– Это ее неопытность в общении с такими, как ты.
– Коля, у меня только дружеские отношения.
– А у нее?
– Не спрашивал. Я ей сказал, что у нас могут быть только дружеские отношения и если она хочет, то может поехать со мной. И все.
– Ты очень вольно относишься к женщинам. Девчонка понадеется.
– Я такого повода не давал.
– И не надо. Жаль девчонку.
– Ты прав в чем-то. Но она опытный человек. И к тому же я не знаю, вдруг она делает это специально. Она журналистка, хотя я попросил ее ничего не писать обо мне.
– Веришь?
– Пока да.
– Ты эгоист.
– Согласен.
– Да, тебе надо жениться.
– Не надо меня включать в круг, в котором ты живешь. Тебе что завидно, что я свободен? Но я подумаю над твоим предложением, и как только, так сразу.
– Я понял твое, так сразу. Света покоя не дает. Так?
– Не так.
– Я знаю, что тебе надо!
– Да, ты что! Говори скорее, пока не забыл.
– Ничего нового. Увидеться.
– Стоп. Не порть вечер, если хочешь об этом поговорить, то мы уже обсуждали. Ах, да, Данилы не было. Вот обустроюсь, посидим у меня на квартире.
– Расскажешь об Илоне.
– Ну, уж нет. Это тоже память. Все женщины, которых я знал, оставили свой след, кто-то больше, кто-то меньше. Но это не повод высказывать личное.
– Рассказывай сказки детям. Обе они оставили глубокий след. Одна здесь, другая там. Стала бы Илона заниматься твоими делами, если бы не имела к тебе особого отношения.
– Пусть, будет так, – не стал вдаваться в подробности Семен.
– Да, твое сердце все в шрамах от женщин, его надо завещать для изучения потомкам.
– Главное, чтобы заживали и не кровоточили. Нам пора.
– Разве не останетесь?