Охренеть, какие фразы заворачивались в голове Хойта, а их наглым образом прервали разговоры старой маразматичной ведьмы, которая делает вид, будто ей не плевать на будущее учеников, и ведь не было плевать. Таким образом, она хотела подтолкнуть молодое поколение к реализации амбиций, чтобы им не пришлось вкалывать за гроши на нелюбимой работе. Только методы она выбирала явно неудачные, ибо чему мог несчастный человек научить подростков, застрявших в пубертатном периоде со всеми его всплесками гормонов и безрассудным инфантилизмом? Вот и Хойт так думал, пока слушал потоки высказываний от мисс Лоусон. Ведьма. Самая настоящая.
Трейшоун сдерживал смех из последних сил, выглядывая из-за учебника. Келли в открытую смеялась, некоторые подхватили эстафету Келли, но зубрилы и прочие амбициозные ученики (среди которых затесались уродливые прыщавые девицы с нижним бельем, похожим на подгузники для взрослых) с лицами пуританских монахинь глядели на Хойта, ожидая возвращения мисс Лоусон на законный пьедестал у доски, откуда бы она снова брюзжала, брызгая слюной на передние парты.
Минута славы Хойта продлилась недолго, а затем занятие пошло в привычном русле. Никто больше не осыпал Вандервелла знаками внимания, все лениво ожидали конца занятий, дабы вкушать все прелести старших классов, читать журналы и бродить по торговому центру. Трейшоун Диггс вместо записи многоэтажных формул по тригонометрии представлял себе в черно-желтой форме любимой футбольной команды Питтсбургских Стиллерзов. А вообще - какая разница, за кого играть? За Ковбоев, Патриотов, Фальконов, за Бенгалз или Джетс? Главное - его массивную фигуру будут подсвечивать прожектора стадиона, а комментаторы - взрываться от восторга после очередного блестяще сыгранного матча (в котором, естественно, одержит победу именно команда Диггса). Потом какая-нибудь компания, производящая спортивные товары, решит заключить с ним двухлетний контракт.
А потом...эх, потом столько всего интересного, а он должен сидеть и слушать о важности продолжения обучения, когда мог бы потратить время на что-то более интересное. Ладно, как говорил тренер школьной команды: «Занятия - это издержки, которые нужно понести перед стартом спортивной карьеры». «Это точно», - думал про себя Трейшоун, рисуя в голове блестящие перспективы, но то и дело возвращался к насущным проблемам. Первоочередной проблемой для него всегда оставалось то, что их команда не была абсолютно победоносной и что если они облажаются в школьном чемпионате, уже никому из футболистов не светит путевка в колледж.
Главное - чтобы никто не узнал еще одну подноготную Трейшоуна Диггса: футбол занимал в его сердце почетное первое место только потому, что мог стать входным билетом в мир славы и богатства. Или хотя бы возможностью получить диплом колледжа и не горбатиться за копейки, прожигая жизнь в безнадежной бедности. Он даже не знал, что бы мог изучать в колледже, если не попадет в NFL. Маркетинг? Программирование? Право? Философию? О, нет, с таким мышлением философом ему точно не стать. Но если в колледж поступить не удастся, то выбор делать не придется: он займет место среди своих соседей-уголовников, вступит в банду и будет треть жизни проводить в тюрьмах, пока его одноклассники и младшая сестра становятся приличными членами общества с красивыми домами, детьми и хорошей работой.
Трейшоун, так сказать, продолжит семейную традицию: в его роду не сидели разве что тетка матери ЛаРонда, дядя Кендрик, тетя Патриция, мама и младшая сестра. Даллас, старший брат и приемный ребенок в семье Диггсов, к своему совершеннолетию успел два срока получить: ограбление и нарушение УДО. Отец, Дешон Диггс, тоже не был примером для подражания (честно говоря, Трейшоун не мог вспомнить ни единого случая, когда Дешон вел себя, как настоящий отец). Сегодня он должен выйти из тюрьмы, и тогда в их доме снова наступит плеяда не самых прекрасных событий. Остается уповать лишь на собственную силу и силу Далласа. Несмотря на белую кожу, тот отлично чувствовал себя среди чернокожих, понимал их сленг, с удовольствием пускал в ход кулаки и нож, если дело касалось защиты своей чести и чести семьи. Трейшоун заерзал на стуле, нахмурившись от неприятных мыслей, как туча закрывавших приятные мечты о футбольной карьере.