— Нету, — промямлил Валечка. — Его по радио показывают.
— Ты что, дебил? — Спросил "шкаф".
— Инвалид я, — уточнил Валечка. — После ходки…
— Тем лучше, — смягчился посетитель. — Я его на кухне подожду, а тебя уважу. — И достал из кармана бутылку водки.
Вернувшись домой, я обнаружил, что Валечка сидит за кухонным столом, обхватив голову руками, и жалуется:
— Кругом сплошная чернота: и в магазинах, и на рынках!
— Мы — русские, — внушал "шкаф", — и будем действовать. Ты опускаешь руки, а надо поднять голову.
Валечка поднял:
— Дык… Я действовал, — зашептал он. — Напился армянского коньяка и заблевал дверь квартиры азербайджанца! И это только начало!
— Правильно, — похвалил его собутыльник. — И не останавливайся.
Они явно уважали друг друга.
Наконец, "шкаф" заметил мое присутствие. Неуклюже встал со стула и протянул мне широкую, как ласта, ладонь:
— Рома, Платон. Собирайся, брателло, поехали.
— Куда? — Спрашиваю.
— В Смоленск, к Сократу. Уважь его, и он тебя уважит.
— А Плутарх уже там? — Не выдержал я.
— Какой? Солнцевский?
— Неважно, — говорю.
— Не томи, тачка ждет…
…По дороге в Смоленск Рома поведал мне о широкой душе вора в законе Сократова по кличке "Сократ". Выяснилось, что бандит заинтересовался моей скромной персоной, услышав песни на магнитофоне. Сегодня же у Сократа семидесятилетие, и юбиляр изъявил желание видеть меня на своем празднике жизни.
— Не обидим, — пояснил Рома. — Сократ ценит таланты: картины там, песни, девочек… Тыщи баксов хватит? Только не наглей.
— Хватит, — вздохнул я.
— Молодец, что не жадный, — улыбнулся "шкаф" и возмечтал: — У нас там красота. Природа, и все такое. Очень удобно: чуть что — лес рядом.
— Как же вы меня нашли? — Я начинал трепетать.
— Это "менты" ищут, а мы — находим, — ответил он со снисходительным величием.
До Смоленска домчались часа за четыре: Платон обогнал всех водителей страны, приговаривая "говно ваш Шумахер". Мы остановились у высокого бетонного забора с железными воротами. Впрочем, ничего иного я и не ожидал. Рома предупредил:
— Ты — братишка культурный, поэтому по "фене" не пи…и. Сократ дешевых фраеров не любит.
Въехали во двор. Здесь не было ни души, и только густые деревья шумели зелеными кронами. Мы вышли из машины, прошли по длинной узкой дорожке, выложенной розовой фигурной плиткой. По бокам дорожки цвел аккуратно подстриженный кустарник. Вероятно, Сократ был большим ценителем природы. Наконец, мы подошли к длинному двухэтажному особняку, построенному в стиле усадьбы XIX века. Перед центральным входом стояли белые колонны, сам особняк был выкрашен в желтый цвет.
Смеркалось. В аллее зажглись "Петербургские" фонари.
Платон ввел меня в холл, где тут же сам и обыскал.
— Так положено, — извинился он. — А вдруг ты успел ссучиться?
— Естественно, — согласился я. — Четыре часа — огромный срок.
Мы поднялись по мраморным ступенькам на второй этаж. По стенам были развешаны портреты. Сначала я подумал, что это — знатные предки "Сократа": сплошь князья да графы. Но Рома с видом экскурсовода объяснил:
— Это — Витька-халява. Его в прошлом году "айзеры" на разборке замочили. А это — Димон-белочка. Он сейчас в психушке: от белой горячки лечится. Даже там в авторитете…
Словом, иконописные лица изображенных, выставленные в классическом интерьере, совершенно не соответствовали роду их занятий.
Мы поднялись на второй этаж. Здесь было шумно. За большой белой, с позолотой, дверью слышались полупьяные голоса и громкая музыка.
— Это местные музыканты, — сообщил Платон и остановился. Дал последнее наставление: — Не ссы, все будет пучком. Ведь для тебя что главное по жизни?
— Доказать теорему Ферма, — смело предположил я.
— Не обосраться, — уточнил он.
Я понял, что естественные отправления в этой компании не приветствуются.
Рома распахнул передо мной двери. Стоя на пороге, я увидел длинный широкий стол, накрытый более чем на сто персон, и, собственно, самих приглашенных. К моему удивлению, среди них я не обнаружил ни одной бандитской физиономии: сплошь интеллигентные лица. Хоть сейчас пиши портреты, и — в Эрмитаж. Надо ли говорить, что обстановка здесь царила почти аристократическая?
Платон ввел меня в зал и усадил за стол напротив благообразного вида седовласого дедушки в пенсне. Дедушка при этом внимательно посмотрел на меня и слегка наклонил голову. Я тоже не удержался от поклона.