— Через три месяца ломают мою "хрущевку".
— Буду искать варианты.
Он кивнул:
— Я ж не виноват. — И, хрипло вздохнув, спросил: — Как там она?
— Выберемся. Хотя и не факт.
Валечка виновато опустил голову и обреченной походкой поплелся в свою берлогу. Оттуда донеслось неистовое:
— Дык!.. блядь!..
Я вернулся к Маше. Она лежала лицом к стене. Я снова погладил ее по непричесанной рыжей головке, и банально утешил:
— Я что-нибудь придумаю. Устроюсь в магазин грузчиком.
— Ты хилый, — возразила она, поворачиваясь ко мне, — еще грыжу наживешь. Только не делай глупостей.
— Не буду. Обещаю…
Она уткнулась лицом мне в живот и уснула, посапывая, как обиженный младенец.
Как же я перед ней виноват! Сколько нервов я вымотал ей, мечтая о своем глупом выходе на площадь! Что бы я там сказал, и кто б меня услышал? Ленин и живые мертвецы за кремлевской стеной? Народ? Страсбургский суд по правам человека?..
Всю жизнь я работал, не воруя ни копейки и не давая взяток. Подметал мостовые и торговал пеньюарами в парикмахерских, вел концерты и писал рассказы, служил в армии и вызволял из тюрьмы приятеля, укравшего кусок мыла в магазине. Конечно, на мне множество грехов. К примеру, эгоизм. Но его отсутствием может похвастаться лишь самоубийца. Отчего человек не может состояться в собственной стране? Почему страх затмевает здравый смысл человеческого существования? И кто, наконец, утвердил подзаконные акты, не совместимые с самой жизнью? Назовите мне имя этого подлеца, и я передам его Всевышнему на Страшном суде! А пока — судите меня, сколько хотите, нарекайте неврастеником, презирайте пафос громкого отчаяния! Воздвигайте памятник убожеству, втаптывая в грязь остатки чужой совести! Да кто вы такие?..
Осознаю, что никогда не получу ответа. Риторика — прибежище истеричных философов. Но лишь свинья счастлива наличием желудей, не разбираясь в апельсинах! И конец ее на бойне, — бесславен…
Последний день моей свободы завершился, и я дал обет молчания, дабы не сойти с ума. Я больше не выражу протеста, не выскажу личного мнения и не стану бороться за справедливость, даже если позовут. С сегодняшнего дня мне все равно. Я надену на себя пошлую маску обывателя и пойду пить чай с бубликами. И пусть все катится к чертям!..
Все! Конец конферанса!..
…Сумрачная туча наплывала на ослепительно красное солнце. Завтра обещало быть серым и холодным. Кончалось лето 2006-го. Впереди бесформенным туманом плавало будущее. За стеной слышались пьяные всхлипы Валечки: "Сломают, суки… Дом как жизнь сломают… Выселят в Подмосковье!.. Чтоб им всем!..".
На кровати лежала любимая женщина. Ее измученное лицо было бледным, губы слегка приоткрыты. Я склонился над ней и поцеловал — незаметно, чтобы не разбудить.
Потом сел к компьютеру, и набрал название нового романа…
март — август 2006 г.