— А теперь сравним это с вашей гипотезой. — Дари посмотрела на Квинтуса Блума. — Строители, по вашим словам, пришли из будущего. Но это не объясняет сущность Строителей, а звучит как очередной парадокс. Позвольте спросить: «Из какого будущего?» Если вы говорите, что они, допустим, из будущего А, тогда, вернувшись назад и оставив здесь артефакты, они создадут другое будущее рукава, скажем, будущее Б. Если же вы возразите, что они не создадут другого будущего, тогда будущее А должно быть независимо от появления артефактов; а если оно от них не зависит, тогда нет смысла устанавливать и сами артефакты. Путешествие во времени в качестве объяснения их сути всегда будет иметь этот неизбежный изъян, поскольку изначально несет в себе зародыш логического саморазрушения. Мои идеи могут потребовать лишь уточнения физических законов. Ваши же несовместимы с законами логики, а эта проблема гораздо серьезнее.
Но прозвучало это неубедительно. Где-то на пути от мозга до языка произошла осечка. Квинтус Блум продолжал улыбаться, лишь покачивая головой.
— Моя дорогая профессор Лэнг, почему вы столь уверены, будто наше нынешнее понимание логики лучше нашего понимания законов физики? Вы задали свой вопрос. А теперь позвольте спросить кое-что у вас. Во-первых, объясняет ли хоть одна из ваших идей появление нового артефакта — Лабиринта?
— Я не знаю, новый он или нет. Мне не довелось посетить его. — Дари чувствовала, что ответ прозвучал жалко.
— Но я-то его обследовал — и очень внимательно. Вы не видели Лабиринт, но вы ведь не отрицаете, что артефакты меняются, и очень серьезно?
— Согласна. Но о масштабах превращений я судить не могу.
— А объясняет ли ваша теория причину таких превращений?
— Пока нет. Я вернулась в Институт, чтобы приступить к новой исследовательской программе, специально направленной на изучение этих аномалий.
— А-а. Похвально. Но я-то могу объяснить их сейчас и без исследовательской программы. Профессор Лэнг, когда вы в последний раз видели какой-нибудь артефакт?
— Я прилетела сюда прямо из Свертки Торвила. Это один из артефактов.
— В самом деле? — Блум поднял брови и окинул взглядом сидящих. — Но он не значится в знаменитом «Каталоге» Лэнг, который мы все считаем наиболее авторитетным… — Он обернулся к Мераде. — Если кто-нибудь поможет освежить мою память…
— В «Каталоге» его нет, — отрезала Дари.
— И даже в выходящем 5-м издании? В новом издании?
— В этом каталоге его нет, — ответил Мерада. — Глубокоуважаемый гость…
— Зовите меня просто Квинтус.
— Как вам будет угодно. Так вот, Квинтус, никто никогда не предполагал, что Свертка Торвила является артефактом, пока секунду назад профессор Лэнг не сказала об этом. И он никогда не войдет в список артефактов, пока я сам в этом не уверен. — Мерада укоризненно посмотрел на Дари.
Блум продолжал снисходительно улыбаться.
— Очень хорошо, давайте оставим Свертку. Позвольте спросить, профессор Лэнг, когда вы последний раз посещали какой-нибудь артефакт Строителей, кроме Свертки Торвила? Какой-нибудь из описанных в знаменитом «Каталоге» Лэнг.
Дари задумалась. Дженизии в «Каталоге» нет. Ясности — тоже, и Глаза Гаргантюа, и Жемчужины…
— Около полугода назад. Пуповину.
— Но перемены в артефактах начались позже! Итак, полгода, за которые вы не видели ни одного артефакта…
Блум сделал паузу. Улыбка сошла с его лица, и он пристально оглядел стол. Чей-то озадаченный голос бубнил все громче:
— Если Строителей нет в будущем, значит, они не могут вернуться в прошлое и изменить настоящее так, чтобы Строители были в будущем, потому что их там нет для того, чтобы это сделать. — Ввккталли не сводил глаз с профессора Мерады. — Но, если они существуют в будущем, настоящее не нуждается в артефактах, чтобы стать этим будущим, поэтому будущее, которое настанет, если они пришлют сюда артефакты, будет другим будущим…
Он вдруг замолк, застыв с открытыми глазами и отвисшей челюстью.
— Вот видите! — Дари осуждающе посмотрела на Квинтуса Блума. — Даже Ввкк зациклился. Я ведь вам говорила, что сама мысль о приходе Строителей из будущего логически противоречива.
Но, похоже, кроме нее, дискуссия уже никого не увлекала. За столом возобновились разговоры.
Профессор Мерада наклонился вперед и похлопал ее по руке.
— Все мы хорошие ученые, профессор Лэнг, и должны вести себя подобающе. У каждого из нас есть свой любимый предмет, с которым мы возимся дни, месяцы и даже годы. Но несмотря на то, что трудно расстаться с любимыми идеями, при появлении новой, более общей теории, мы как настоящие ученые должны с ней согласиться. Так сказать принять с распростертыми объятиями.