Там ее уже преспокойно поджидали члены экипажа. Дари осела, прислонившись спиной к безопасной и твердой стене туннеля, ведущего в следующую комнату.
— Уникальный опыт и острые ощущения, — глубокомысленно произнесла Каллик.
Неясно, к кому она обращалась: к ней или к Жжмерлии, но Дари даже и не пыталась ответить. Единственная фраза, которая вертелась на языке: «Лучше бы эта чертова комната оказалась последней», теперь казалась неуместной. И так ясно, что это последняя комната. Теперь ее взору предстало не сферическое, а гексагональное пространство, которое на противоположной стороне клинообразно сужалось. Другого выхода Дари не видела. Если посмотреть на все происшедшее оптимистически — им удалось живыми и невредимыми добраться до места назначения. Скафандры смогут обеспечить их жизнедеятельность в течение многих дней. Но, с другой стороны, обратный путь будет сопряжен с теми же опасностями, которых они только что избежали. Оранжевый град в четвертой комнате, если они туда доберутся, сделает возвращение трудным вдвойне.
Два ее спутника уже продвигались вперед. Дари заметила, что Каллик даже открывает свой скафандр.
— Воздух пригоден для дыхания, — сказала она прежде, чем Дари запротестовала. Хайменоптка жестом показала на приборы скафандра.
Дари взглянула на свои и убедилась в правоте Каллик. Последняя комната содержала пригодные для дыхания газы при вполне подходящем давлении — несмотря на то, что в пяти предыдущих был глубокий вакуум, а никаких признаков переходного барьера между ними и этой комнатой не наблюдалось. Впрочем, не существовало и никаких признаков барьера, который мог бы останавливать или поглощать поток оранжевых частиц, — тем не менее они все равно исчезали.
Дари раскрыла свой скафандр и, перескакивая в мыслях с пятого на десятое, думала, во-первых, о том, что технология Строителей всегда будет недоступна ее пониманию, а во-вторых — что она вовсе не рождена быть дерзким и отважным исследователем. И если ей удастся выбраться отсюда, то, вернувшись домой, она займется тем, что умеет делать лучше всего: анализом и интерпретацией добытого другими, совершающими сумасшедшие прыжки в неизвестность.
И уже не в первый раз она пожалела, что так погорячилась с Хансом Ребкой там, на Вратах Стражника. Подобное сумасшествие — его стихия. Будь сейчас он здесь, с ней рядом, возможно ее пульс не так бы участился.
В конце концов Дари усилием воли переключила свое внимание на плоские стены гексагональной комнаты. Смотрела и смотрела: потребовалось значительное время, чтобы осознать то, что казалось очевидным с первого взгляда. В этих стенах что-то было не так. Их покрывали многоцветные расплывчатые узоры, сквозь которые едва проступали блестящие полоски и мазки.
Ни прекрасных картин эволюции рукава, о которых сообщал Квинтус Блум. Ни единого изображения окружающих звезд, которые Дари ожидала увидеть. Вообще ничего узнаваемого, только какие-то туманные путаные контуры, с трудом воспринимаемые глазом.
До этого в Дари теплилась безумная надежда, что все тридцать семь внешних помещений, как бы они ни различались, в конце концов должны привести в одно и то же место. Теперь она поняла, чем на самом деле были ее чаяния: безнадежным заблуждением. Они добрались до шестой и последней комнаты, она оказалась совсем другой!
Пульс вновь участился. Если она хочет узнать секреты Лабиринта, другого выхода нет. Ей придется вернуться назад, чтобы перебраться в следующее помещение — очевидно, со своими новыми и непредсказуемыми опасностями и исследовать его до конца.
Каллик и Жжмерлия, вероятно, рискнули бы. Ханс Ребка и Луис Ненда последовали бы их примеру. Но Дари такое было не по плечу. Она понимала, что ее храбрость и жизненные силы иссякнут прежде, чем они доберутся до входа.
15
Каких только ужасов не насмотрелся Луис Ненда за свою жизнь (некоторые из них даже были на его совести). И он был не из тех, кого легко шокировать.
Но удивляться он еще не разучился.
Квинтус Блум пообещал раздобыть корабль для исследований Свертки. Не располагая собственными средствами, он через профессора Мераду организовал встречу с Советом попечителей Института.