- Миром должен править наш человек, - произнес Майкл рассудительно.
- Да, - отозвался Арон в тон ему. - И т е силы сегодня - с нами.Мы понесли огромные потери в этом веке. Печи Освенцима, сталинское гетто на Дальнем Востоке, должное в итоге превратится в тот же Освенцим... Нас оберегли наши хранители. И теперь у нас есть знания и опыт, как бороться с врагами куда более совершенными и эффективными средствами, нежели топорная практика СС... Но о победе говорить рано. Пока нам всего лишь дан шанс. И, может быть, Майкл, сегодняшний наш разговор - уже история. И вечная слава будет дарована нам потомками...
- Я безраздельно к твоим услугам, Арон...
Одним из достижений национал-социализма явился тот факт, что мы смогли реально взглянуть на еврейскую проблему.
Евреи сами всегда разжигали антисемитизм. На протяжении тысячелетий все народы мира реагировали на них одинаково. Неизбежно наступает время, когда люди начинают осознавать, что они подвергаются безжалостной эксплуатации со стороны еврейства. Народы пробуждаются и встряхиваются подобно животному, которое пытается отделаться от паразитов. Их реакция резка, и в конце концов они восстают. Такая реакция инстинктивна, это реакция отвращения к чужаку, который отказывается адаптироваться и становиться частью целого; это реакция на паразита, который прилипает к здоровому телу, навязывает себя и максимально эксплуатирует. По своей сущности еврей - паразит, который не может и не станет ассимилироваться. Отличительной чертой еврея является то, что в отличие от других иноземцев, он везде требует для себя прав гражданина в приютившем его обществе и, одновременно, всегда остается евреем. Иными словами, он - единственный тип во всем мире, который требует особых привилегий.
Национал-социализм подошел к еврейской проблеме не на словах, а на деле. Он развился как протест против намерения евреев господствовать над всем миром; национал-социализм разоблачал их повсюду и в каждой области деятельности; он вышвырнул их из мест, которые они узурпировали; он преследовал их в любом направлении, полный решимости очистить немецкий мир от еврейского яда. Для нас это был важнейший процесс дезинфекции, который мы осуществили в полном объеме и без которого мы бы сами задохнулись и погибли.
Очень скоро почуяв опасность, евреи бросили на карту все, что имелось в их распоряжении ради борьбы с нами. Националсоциализм должен был быть подавлен любой ценой, даже если бы при этом был уничтожен весь мир. Никогда до этого не было войны такой исключительно еврейской.
Я по крайней мере вынудил их сбросить маски. И даже если наша нынешняя борьба закончится провалом, это будет лишь временная неудача, ибо я открыл всему миру глаза на еврейскую опасность. Мы выявили агрессивность еврейства. Фактически, они менее опасны в этом состоянии, чем когда лицемерят и хитрят. Еврей, открыто признающий собственную расу, в сто раз предпочтительнее тех своих сородичей, которые заявляют, что отличаются от вас только религией.
Если я выиграю эту войну, я положу конец еврейскому мировому могуществу и нанесу им такой удар, от которого они не оправятся. Но ежели я проиграю войну, это не будет означать, что их успех обеспечен, ибо в итоге они потеряют благоразумие. Они станут столь надменными, что неизбежно вызовут резкую реакцию против себя. Они станут требовать различных прав и привилегий в разных странах, оставаясь в то же время верными своей "избранной расе".
Исчезнет вертлявый, ласковый и скромный еврейчик, ему на смену явится напыщенный и хвастливый жид; и от второго будет столько же зловония, сколько от первого, а, может, и еще больше.
Поэтому-то не нужно опасаться исчезновения антисемитизма, ибо сами евреи делают все возможное, чтобы он не исчезал, а разгорался с новой силой. В данном отношении можно полностью положиться на них: пока евреи существуют, антисемитизм никогда не исчезнет.
АДОЛЬФ ГИТЛЕР
ИЗ ЖИЗНИ МИХАИЛА АВЕРИНА
День у Михаила задался горячим: уже ранним утром, страдая от жуткого недосыпа, он выехал в Вюнсдорф, в аэропорт Шперенберг, куда должен был приземлиться самолет командующего, на сей раз перевозивший на борту не высокого военного начальника, а каких-то двух особистов с важными бумагами и - контрабандный груз сигарет, лично Аверину предназначенный.
По дороге, позвонив по радиотелефону в Москву, Миша получил обескураживающую информацию: в самолете находился также представитель криминальной берлинской полиции, о "контрабасе", впрочем, ничего не ведающий, но чье присутствие на воздушном судне создавало некоторые сложности.
В военном аэропорте, ни паспортного контроля, ни таможни, не существовало. Сходи по трапу, выезжай за ворота, и вот тебе - Германия с ее сосисками и пивом. Наладив связи с необходимыми людьми в Москве, Аверин таким образом серьезно увеличил популяцию иностранцев из Юго-Восточной Азии, каждый из которых платил приличные деньги за возможность своего проникновения на территорию Западной Европы. Однако присутствие на борту офицера немецкой полиции, во-первых, не дало возможность переправить в Берлин очередную группу вьетнамцев, а, во-вторых, сильно осложняло перегрузку сигарет в зачехленные брезентом кузова военных машин, должных перебросить контрабанду из аэропорта в Карлсхорст, где те же вьетнамцы, занимающиеся нелегальным распространением курева, уже выплатили Аверину аванс в счет "русского транзита".
Кроме того, на въезде в Шперенберг Миша расставил четыре машины со своими боевиками, обязанными отразить возможное покушение на товар местной банды чеченцев, контролировавшей Шперенберг.
Боевиками руководил переодетый в форму немецкого полицейского бывший гэбэшник Курт. Опыт по части разгона чеченов у него уже имелся.
Мистификация выглядела следующим образом.
К чеченской "братве", дежурившей в машинах около въезда в аэропорт, подкатывали машины другие, за стеклами которых угадывались силуэты крепких парней, каждому из которых Миша платил по пятьдесят марок за участие в спектакле; из головного автомобиля выходил Курт в рубашке салатового цвета с погонами и, представившись на идеальном немецком, начинал проверку документов.
Проверить ему удавалось, как правило, одну машину; остальные мгновенно исчезали в пространстве...
Дело обычно ограничивалось взяткой в тысячу марок; счастливые сознанием того, что избежали неминуемого ареста и депортации, кавказские нелегалы-рэкитеры покидали место засады, и Курту оставалось лишь сопроводить транспорт с контрабандой до Берлина, где коробки с сигаретами грузились в огромный подвал особняка в Карлсхорсте, откуда шустрые вьетнамцы партиями растаскивали его в багажниках своих легковушек по всему городу.
То есть проблема состояла в некоторой задержке груза на летном поле, покуда не уберется с глаз долой германский полицейский, ибо коробки, обычно зачехленные, на сей раз отправлялись внаглую, красуясь надписями, выдававшими их содержимое. В дело могла вмешаться армейская контрразведка, чьи представители зачастую крутились в аэропорту, а выяснение отношений с данными представителями означало дополнительные финансовые затраты.
Кроме того, сигареты отправлялись на основе бартера; самолет должен был принять на борт для обратного рейса несколько ящиков с газовым оружием и арбалетами.
Операция, как сформулировал для себя Миша, в очередной раз стоила ему "куска оторванного здоровья", однако прошла на удивление гладко, и вскоре он, запыхавшийся не столько от долгого пути из пригорода, сколько от пережитой нервной нагрузки, уже открывал металлическую решетку, зачиная новый торговый день в своем "военторговском" магазинчике.