Краузе открыл дубовую дверцу шкафа, за которой скрывался сейф. Долго возился с ключами, проклиная заедающий старый замок.
Наконец, достал из сейфа портфель; поставив его на стол, нежно провел по желтой мягкой коже ладонью. Здесь было все, в этом портфеле: настоящее, прошлое, будущее. Нет, отнюдь не его, скромного Фридриха Краузе. Человечества. Мира. Однако на сегодняшний миг - он держит все это в своих руках.
"Нет-нет, я только касаюсь, только оберегаю"... поправился он суеверно и даже вжал голову в плечи, страшась, что будет покаран за невольную свою гордыню теми, кто вверил ему находящееся в портфеле сокровище, теми, кто сейчас незримо обступал его и вел, конечно же, дорогой спасения из города, застланного огромной тенью смерти, ощутимо густеющей с каждой свинцовой минутой наступающего краха.
ИЗ ЖИЗНИ РИЧАРДА ВАЛЛЕНБЕРГА
Он не предполагал, что задержится в Арабских Эмиратах столь надолго. Рутинные дела, по которым он сюда прилетел, завершились буквально за день; еще сутки заняли отчеты, мгновенно отосланные спецсвязью в Лэнгли, а уж там-то и начались их пятидневные блуждания по бюрократической иерархии, покуда, наконец, начальство вынесло свое резюме и дало ему, Ричарду Валленбергу, "о кей" на возвращение в Штаты.
Впрочем, сетовать на задержку в своем пребывании здесь он не мог.
Летняя жара уже спала, Персидский залив был спокоен как озеро, и бюрюзовая вода его, светившаяся золотом растворенного в ней солнца, уже приобрела осеннюю легонькую прохладцу.
Побережье утопало в зелени кустарников и цветочных кущах, мир был полон тишины и благолепия, и Ричард, лежа под коренастой пальмой на комфортабельном пляже, невольно мечтал, чтобы мгновения этой дивной командировки, превратившейся в отпуск, тянулись как можно дольше. Впереди, по крайней мере, ничего отрадного ему не виделось: тяжкий перелет через Европу и Атлантику, недельная очумелость от разницы во времени, а далее - привычные коридоры ЦРУ: просторные, светлые, но безлико-казенные; такие же офисы, чья стандартная одинаковость мебели, голубеющих дисплеев компьютеров, телефонов и жалюзи просто-таки вызывала тоску; бесконечные звонки, отчеты, хождения по начальству; и, наконец, знакомый марштрут: супермаркет-дом. Затем беглый просмотр почты, подписывание чеков за каждый свой вздох и выдох в этой стране; телевизионные новости, кабель, изредка - стаканчик джина с тоником и - сон. Вот, в принципе, все, не считая нюансов, что тоже особого вдохновения не привносили.
Вернувшись с пляжа на арендованной японской машинке - юркой и на диво экономичной, он хотел переодеться и съездить за зарезервированным билетом, но, едва вошел в номер отеля, тут же раздался звонок из резидентуры, нарушивший все планы: его срочно вызывали к себе здешние коллеги.
Местный резидент был Ричарду превосходно знаком; около года они работали в одном из отделов главной конторы, покуда тот не был командирован на периферию; отношения у них сложились едва ли не товарищеские, хотя известный официоз в общении соблюдался неизменно, особенно здесь, да и неудивительно: ведь вскоре господин Валленберг окажется в далеких кабинетах начальства, где будет вынужден по элементарному долгу службы доложить свое личное мнение об обстановке в резидентуре и лицах, ее составляющих. А от таких докладов зависит многое. Вернее то, каким именно образом доклад составлен и преподнесен.
- Ричард.- Резидент выдержал паузу.- Сегодня с утра я говорил с шефами, ваша миссия завершена, однако возник некоторый непредвиденный момент, к вам непосредственного отношения не имеющий, однако...
- Билл, вы всегда любили обтекаемые, длинные предисловия.
Это часть какой-то методики или же просто манера?
- Просто манера. Итак, у нас возникла горяченькая рабочая ситуация. Я не хотел бы задействовать в ней своих людей, а если уж откровенно - засвечивать их...
- По пустякам.
- Ну-у, Ричард...
- Хорошо, я пошутил. Итак?
- Мы хотим, чтобы вы поработали с одним человеком. Установочная беседа. Кстати. О методиках. Руководство полагает, что в данном вопросе вы просто виртуоз.
- Передайте спецсвязью мою благодарность руковод-ству. Обожаю лесть.
- Кроме того,- оставив данный комментарий без внимания, продолжил резидент,- вы хорошо знаете ту страну, откуда этот человек явился...
- Отлично,- кивнул Ричард.- Кто такой? Откуда? И прочие общие данные.
Легонькая, коварная усмешка...
- Всенепременно, сэр.
Ситуация оказалась довольно стандартной, хотя и отличалась некоей деликатностью. Молодой парень, попавший в Эмираты из Ирака, вышел на людей из торгового представительства, заявив, что располагает полезной для США информацией, а затем, при повторной встрече с лицом, близким к резидентуре, сообщил, будто бы является офицером разведки Ирака, желающим установить контакты с ЦРУ.
Данный орешек, возможного "инициативника", предложили раскусить ему, Ричарду. Точнее - надкусить, если за объектом действительно стояло что-либо перспективное. Термин же происходил из понятия "инициативный шпионаж".
В свое время на подобных установочных контактах Валленберг специализировался достаточно плотно, но пик такого рода деятельности пришелся на семидесятые годы, когда в Америку хлынул мутный поток третьей российской эмиграции, сплошь состоявший, впрочем, из лиц еврейской национальности, что возжелали приехать в благополучные Штаты, а не в вечно воюющий, плотно зажатый арабским миром, Израиль, являвшийся официальным конечным пунктом их эмиграции.
Тогда Ричард работал в ФБР, куда попал после окончания славянского отделения нью-йоркского университета, выявлял русских шпионов, в том числе - и среди множества новых переселенцев из СССР, однако в большинстве своем "шпионы" сдавались сами, разделяясь в основном на две категории: либо завербованные за возможность своего выезда из тоталитарного государства мелкие информаторы с неясной перспективой, либо вообще откровенные аферисты, наивно полагающие сорвать куш с американских спецслужб в обмен на всякого рода истории с географией, что легко проверялись специалистами и шли в бездонный "мусорный" архив. Серьезных персон среди этой сволочи обнаруживалось весьма немного. Да и откуда им было взяться? Основной контингент составляли уголовники и местечковые иудеи с образованием и мировоззрением тягостно убогими. Уголовники быстренько находили пристанище в исправительных учреждениях или же перестреливали друг друга, а "местечковые" оседали в своих лавочках и на сидениях такси. Однако общение с этой публикой дало Ричарду опыт бесценный и многогранный.
После он был переведен в арабский сектор, однако встречаясь с коллегами, курирующими восточно-европейские страны и бывший СССР, на вопрос:" мол, как там с "инициативниками"?" - вместо ответа зачастую слышал лишь удрученный тяжелый вздох...
В конце восьмидесятых Америку буквально захлестнул "перестроечный" поток всякого рода шпионов - и реальных, и мнимых. Рухнувшая система осела, как взорванное здание, выплеснув кучу мусора и пыли, частью долетевших до всех спецслужб Запада. Этим "материалом" с ЦРУ охотно делились все европейские собратья, возлагая таким образом всю неблагодарную работу по проверке людей и информации на мощнейшую аналитическую машину крупнейшего разведывательного ведомства, что перелопачивала горы шелухи в поисках редких полезных зерен.
Таким образом, предложенная Ричарду задача ничем обычным не отличалась, разве - несла на себе некоторый оттенок конъюнктурности: Ирак представлял собой стратегического противника, и заполучить оттуда грамотного информатора - тем более, связанного с разведкой!- было бы не просто удачей, но и серьезнейшим достижением.
Поэтапный план разработки "инициативника" был тривиален: вопервых, выяснить, что это за человек в принципе - путем крайне дружественного, непринужденного расспроса, начав буквально с даты и места его рождения; далее подробнейше пройтись по всей биографии, уделив особое внимание положению родителей, родственников, службе в армии, обучению в разведовательной школе, включая сюда имена преподавателей, дисциплины, расположение учебных классов и, когда составится более-менее ясный психологический и социальный портрет, сделать паузу, выясняя главное: мотив сотрудничества. Идейные соображения, корысть, месть начальству, желание эмигрировать из-за боязни преследований?