Но тридцатая комната оказалась еще страшнее. В ней парило семь созданий, по форме напоминающих гигантских морских животных, со вздутыми головами, размерами, превосходящими туловище Жжмерлии. Их визоры помутнели и растрескались. Сколько тысячелетий потребовалось для этого? Жжмерлия осторожно выломал стекло в одном из скафандров и заглянул внутрь. Он знал всех разумных существ рукава, но заостренная пятиглазая голова не имела с ними ничего общего.
Продолжив свой путь, Жжмерлия задумался над этой аномалией. Квинтус Блум и Дари Лэнг считали Лабиринт новым артефактом. Еще год назад его здесь не было, не говоря уж о тысяче лет. И тем не менее он наполнен реликтами далекого прошлого.
Когда число пройденных комнат перевалило за тридцать семь, он впервые подумал, что упустил какую-то важную деталь. Но он продолжал двигаться, потому что выбирать не приходилось. Комнаты вроде бы изменились, проходные окна увеличились в размерах. Признаков корабля не наблюдалось.
У лотфианских самцов, согласно сведениям их кекропийских владельцев, полностью отсутствовало воображение, поэтому Жжмерлии и в голову не приходило, что он может блуждать из комнаты в комнату до самой смерти. Однако после восьмичасового путешествия он стал задумываться над тем, что же происходит. Он миновал уже более трехсот комнат, в каждой из них повторяя свои действия с максимальной скоростью и эффективностью: вход, быстрый осмотр, прыжок в следующее окно. Мертвые существа знакомых и незнакомых видов больше не задерживали его.
Он так увлекся монотонностью своего передвижения, что едва не прозевал наступление перемен, когда они все-таки произошли.
Корабль! Он заметил его, но уже несся к окну в следующую комнату. Если он влетит туда, вернуться назад не сможет...
Жжмерлия максимально затормозил, но тут же понял, что этого недостаточно. Прежде чем он успеет остановиться, его по инерции пронесет прямо в отверстие на противоположном конце комнаты.
Оставалось только одно: изменить направление тяги, так чтобы его понесло вбок. В последнее мгновение отвернув от окна, он врезался в стену.
Лотфианин был отнюдь не стеклянный, и его скафандр тоже, но столкновение проверило их обоих на прочность. Жжмерлию с двумя сломанными задними лапами и ушибом всего туловища отбросило назад. Его скафандр зашипел, выпуская воздух, но сенсоры быстро отыскали повреждение и восстановили герметичность.
Жжмерлия завертелся кувырком, не в состоянии вздохнуть для триумфального свиста. Удалось! У него получилось. Сильно опоздав, он наконец-то вернулся туда, где стоял "Миозотис".
Он с трудом выровнялся - один из стабилизаторов положения все же сломался - и, обнаружив, что двигатели работают, устремился к ждущему кораблю.
И тут он обрадовался, что не смог издать триумфальный свист.
Да, это был корабль. Но отнюдь не "Миозотис".
19
К концу второго дня пребывания в провале трое из четырех путешественников на борту "Гравитона" упали духом.
Кромешная тьма на корабле представляла неудобство, но что действительно было смертельно опасным, так это отсутствие энергии. Луис Ненда уже все подсчитал. Воздушные насосы не работали, но естественная конвекция будет поддерживать пригодную для дыхания атмосферу. Однако через шесть дней потеря воздушных генераторов и очистителей станет ощутимой. Содержание двуокиси углерода значительно возрастет. Еще через пять дней люди на борту умрут от удушья. Ненда не учитывал потребности кекропийки, Атвар Ххсиал наверняка сама сделала соответствующие прикидки.
Квинтус Блум не боялся смерти. Его заботило совсем другое. Он был убежден, что Дари Лэнг сильно опережает его, совершая открытия, которые по праву должны принадлежать ему. По двенадцать раз на день он требовал от Ненды хоть что-нибудь сделать, чтобы сдвинуть корабль с места. Дважды он намекал, что Луис умышленно затормозил их продвижение с целью помочь Дари Лэнг. Ненда подумывал, не ухитрилась ли Атвар Ххсиал заразить Блума своей паранойей относительно Дари Лэнг.
Их пребывание в провале менее всего коснулось слепой кекропийки. Она могла выдерживать концентрации двуокиси углерода, смертельные для человека, а ее зрение - эхолокация - не зависело от внутренних светильников "Гравитона". Но потеря энергии означала конец ее общения с Гленной Омар через терминалы. Атвар Ххсиал вновь полностью зависела от Луиса Ненды и его наращения, когда хотела что-то сказать или услышать от остальных.
Исключение составляла Гленна. По логике вещей, ее, единственную из присутствующих, избаловала жизнь; каждое ее желание и каприз на Вратах Стражника могли быть удовлетворены, и, по идее, она должна была хуже всех переносить перемены на борту "Гравитона". Но в рукаве издавна существовал странный обычай: обитатели самых богатых миров любили играть "в дикарей". Примерно раз в год счастливые жители Врат Стражника отправлялись в леса и прерии. Там они уверяли друг друга, что смогут, если придется, "выжить в диких условиях" не хуже других со спальными мешками, примитивными светильниками, варварскими кухонными инструментами и грубой пищей. После нескольких дней на природе (но не больше трех-четырех) они возвращались к водопроводу, блюдам, приготовленным роботами-поварами и чистым постелям.
Гленна играла в эту игру раз десять. И сейчас она готовилась к новой ее разновидности. Пассажирские каюты на "Гравитоне" были оснащены всем необходимым, чтобы организовать уютный вечер при свечах, который послужит прекрасной прелюдией к любовному роману. Гленна прошлась по каютам и забрала из каждой свечи, пригласив остальных присоединиться к вечеринке. Приглашение Атвар Ххсиал пришлось перевести Ненде. Кекропийка ответила такой язвительной комбинацией феромонов, какой Ненде раньше встречать не приходилось. Выглядела она как кекропийский непристойный эквивалент восклицания "ну-у!". Он воспринял это как отказ.