Глава третья
Мимо столицы не промахнуться. Она обозначила себя сходящимися к ней дорогами, превращением деревушек в городки и настоящие города, превышающие по размеру знакомый Урбан, центр Северной Сканды, но остающиеся в тени сердца империи.
Столица открылась внезапно, после перелёта небольшой горной гряды. Как говорит пословица, все дороги ведут в Леонидию, ибо в ней собрано лучшее в империи.
Шпили храмов, увенчанные фигурками крылатого Всевышнего с простёртыми вверх руками.
Башни дворцов, соперничающих в размере и роскоши.
Громадные парки, свидетели расточительства: драгоценная городская земля отдана под рукотворный лес.
Причудливый изгиб Леонии, разделяющейся на несколько рукавов, из-за чего центр столицы разбит на острова, соединённые горбатыми мостиками.
Крепостная стена в пятнадцать или двадцать раз выше человеческого роста, окружённая широким рвом.
А над всем, на большом холме, вспучившим городскую застройку в густо заставленном центре — величественный императорский дворец. Центр державы. Центр вселенной.
Леонидия! Город мечты, славы, порока, неограниченных возможностей прославиться, разбогатеть или потерять жизнь.
Неожиданно показавшийся гораздо менее привлекательным вблизи, с узкими улочками, заполненными толпами обывателей, не торопившихся оказывать почести молодому синьору со старым крылом. Алекс не без труда уклонился от хлыста возницы, расчищавшего путь перед каретой.
Юноша отпрыгнул в сторону. Что позволяет себе неизвестный граф, разрешая слуге унижать дворян? Нужно срочно рассмотреть цвета обидчика, вызвать его на смертельный поединок…
Всплеск гнева пропал вхолостую. На дверцах вензели, а не гербы. То есть карета принадлежит безродному! А у него требовать удовлетворения невозможно.
Рука дёрнулась к шпаге и бессильно опала. Что-то не так в этом городе и обществе. Здесь, верно, не слышали о рыцарских идеалах и уважении к элите империи. Или старательно забыли. А может, отношение к элитарности другое, оно сменилось почитанием золота?
Молодой тей решил не торопиться с выводами, а для начала — отправиться к человеку, чьё имя обозначено на рекомендательном письме.
Синьор Деметр Иазон, к которому Алекс прорвался, несмотря на сумерки, благодаря рекомендательному письму, выглядел на удивление толстым человечком. Конечно, чтобы командовать легионом, в первую очередь нужны мозги, воля, жизненный опыт, но…
Как показать в бою — делай как я? Как подать пример молодым офицерам?
Как, наконец, ощутить радость полёта, если раскормленное чрево тянет вниз подобно гранатной подвеске, но безо всякой на то пользы?
И сам кабинет, решительно во всём противоположный лаконичной северной аскезе, располагает к праздному, расслабленному образу жизни. Изобилие мягких диванчиков скорее подошло бы патрициям западного континента, именующим себя благородными мессирами, несмотря на полную неспособность к полёту, либо банкирам и торговцам низкого происхождения.
У Иазона шесть шевронов на зелёном рукаве мундира, высокий класс лётно-боевого мастерства. Любопытно даже, когда он подтвердил его в последний раз. Сам мундир, видимо, соответствует принятому в легионе образцу. Но его отделка начисто лишена сурового военного духа: сверкают пуговицы со вставками из изумрудов, тонкая золотая нить вьётся по обшлагам и манжетам, талию удерживает от расползания золочёный плетёный пояс. Всё это дополнено десятками признаков, что форма даже не шилась, а строилась, причём — очень индивидуально, а её обладатель чрезвычайно ценит мирские блага.
Пузан энергично выкатился из-за стола и приблизился вплотную к Алексу, всматриваясь испытующе.
— Хорош? Мой друг Ториус утверждает именно это. Чересчур крупный для долгого полёта? — главный легионер примерился к Алексу, глядя снизу вверх. — Проверим, проверим… Он прекрасно разбирается в людях, мой гвардейский коллега. Но всем свойственно ошибаться, заблуждаться и разочаровываться. Говорите, лучший в провинции? Ну, провинция, это… не серьёзно, скажем так.
— Готов доказать хоть сейчас его правоту, синьор.
Алекс даже вытянулся от усердия.
— Мальчишка! Как есть — мальчишка… После дневного-то перелёта? Сам, сам такой был, годков двадцать пять тому назад. Пытался добиться, стремился… Н-да…
— У вас весьма почётная должность, высокородный элит-офицер, — осторожно заметил новобранец.