Анастасия Витальевна Перфильева
Шпага д’Артаньяна
Глава первая
Десять дней! Целых десять дней! В каждом дне — двадцать четыре часа, в каждом часе — шестьдесят минут. Итого…
Витя ещё раз перечитал расписание. Его продиктовала вчера в классе вожатая Тамара, или Тома, как называли её все в отряде.
На белом листке были начерчены десять клеток, в верхней написано:
«24 марта, первый день каникул. — Кол. пос. муз.».
Это значило: коллективное посещение краеведческого музея.
Витя подумал и приписал: «Для старух. Не интересуюсь».
А за окном вдруг повалил снег, мокрый, весёлый. Падал на подоконник, блестел на солнце, как будто это был не снег, а грибной дождь.
Во второй клетке значилось: «Вылазка на каток».
Витя поставил птичку и приделал знак вопроса. «Лёд, факт, растает. Не растает, — пойду».
В следующих клетках было:
«Встр. с писат.». «Встреча с писателем, а каким, неизвестно: если приедет тот, кто написал «Ракету 83», можно пойти».
«Обсуждение книги «Раз — два, в ногу!». «Скука».
«Беседа на тему «Как организовать свой досуг».
Витя поморщился, перечеркнул клетку и написал неразборчиво: «Сам знаю! Взять у Гавр. С. «Трёх мушкетёров».
Дальше в расписании шло:
«Детский утренник». «Это для малышей».
«Кол. пос. кино». «Смотря что за картина, а то лучше с Шуркой Кривошипом на «Подвиг разведчика».
Витя засунул расписание под учебники, чтобы Танюшка не совала носа, нахлобучил кепку, сдёрнул с вешалки пальто…
— Ты куда это идёшь? — строго спросила Танюшка.
— А тебе что? — Витя даже не смотрел на сестрёнку.
— Мама велела: без калош нельзя!
Но Витя был уже в передней и с грохотом захлопнул за собой дверь.
По всей улице дружно шаркали скребки. Дворничихи счищали с тротуаров снег, он брызгами летел на мостовую.
Витя подхватил горсть, слепил снежок и запустил в соседний двор. Оттуда тотчас вылетел ответный снежок и шлёпнулся под ноги прохожему. Тот проворчал: «Безобразие!..», — а Витя быстро свернул в переулок, в ворота крайнего дома.
Он постучал в окно.
За окном темнела штора. Она приподнялась, чья-то рука с карандашом стукнула в стекло.
В сенях у двери висела табличка: «Поповым звонить один раз, Смирновым — два, Тихомировым — три…» Дальше Витя никогда не успевал прочитать: жильцов было очень много, целых шесть звонков.
Дверь открыла соседка Поповых, старая пенсионерка Калерия Геннадиевна. Она смерила Витю взглядом с головы до ног и сказала:
— Мальчик, вытирай, тщательно ноги и не шуми, проходя по коридору. Ты, слава богу, кажется, один?
Витя голосом потоньше ответил:
— Спасибо, один, здравствуйте. Гаврила Семёнович дома? — и затоптался на половике: в этом доме он был всегда очень вежлив.
Витя постучал в дверь.
— Да, да, заходи! — крикнули оттуда, и раздался звонкий, как колокольчик, лай.
Маленькая рыжая собачка с длинными, чуть не до полу, ушами радостно кинулась к Вите.
Вся комната была завешана картинами в рамах и без рам, белыми безглазыми масками и так тесно заставлена книжными полками и шкафами, что идти по ней приходилось зигзагами.
— Здравствуйте, Гаврила Семёнович! — громко сказал Витя.
Гаврила Семёнович в перемазанной красками куртке стоял над раскрытым длинным ящиком.
— Здравствуй, Витя, проходи. Ты что-то давненько не был! — сказал он и пошевелил мохнатыми, точно гусеницы, бровями.
— А у нас контрольные были! Теперь каникулы начались!
— О-о, это хорошо. Чем же думаешь заняться?
— Ох, прямо каждый день по плану расписан! Беседы, разные посещения… Прошлый год даже замучились!
— Ну, а как с английским? Опять двойка?
Витя потупился:
— Тройка. Зубрил, зубрил… Да разве на нашего Ивана Ивановича угодишь! Всех режет, такой «Пинкертон»… Гаврила Семёнович, а что это вы делаете?
— Да вот старьё разбираю. Рисунки, этюды…
Витя с интересом заглянул в ящик.
— Гаврила Семёнович, а почему здесь целая куча, и всё про одно и то же?
— Всё пробовал, как лучше будет. Узнаёшь?
— Конечно! Вон на стене висит, с рекой! — И Витя показал на большую картину в тяжёлой, бронзовой раме.
— Ну, а какая, по-твоему, лучше?
— Ясно, та! — Витя ткнул пальцем на стену.
— Потому и лучше, что вот этих целая куча, как ты выразился.
Витя присел и погладил ластившуюся у его ног собачонку.