— Улица Первого Мая, дом номер восемнадцать, квартира номер девять! — быстро сказала Милочка и опять покраснела. — Может, хотите, я за ним сбегаю?
— Ну, в этом деле ты, пожалуй. Вите не сумеешь помочь… — загадочно ответил Гаврила Семёнович.
Эти слова только усилили милочкино беспокойство.
Наконец Гаврилу Семёновича собрали в поход.
В короткой меховой куртке и тупоносых ботинках, с рюкзаком за плечами и лыжами в руках, держа на поводке пляшущую от нетерпения Пудельку, Гаврила Семёнович прошёл по коридору, сопровождаемый Марьей Ивановной и Милочкой.
С крыльца они обе махали ему на прощание рукой, и Милочка быстро ретировалась к себе, на второй этаж.
Любопытство мучило её всё сильней. Очень скоро к нему начала примешиваться и тревога.
Что же такое случилось с Витей? На что намекали Гаврила Семёнович и Марья Ивановна? Какого он не выполнил обещания?
И Милочка решила разузнать обо всём как можно скорее.
Мрачный, как ненастный день, Витя сидел за столом. Всё валилось у него из рук.
Проходит третий день каникул, а у него одни только неприятности!.. Вспомнился, конечно, и Шурка Кривошип. Где-то он сейчас? Эх, если бы хоть «Мушкетёры» были под рукой! Что же, что же ему делать со шпагой? Снести назад Гавриле Семёновичу? Отнёс бы, да стыдно: обманул его!..
Витя подпёр голову ладонью и задумался.
Вывела его из оцепенения Танюшка. Она подошла к брату на цыпочках и шёпотом, хотя в комнате никого не было, сказала:
— Вить, там тебя на кухне одна такая девочка спрашивает!
— Какая девочка? Не приставай ты, пожалуйста, когда человек занят.
— А она говорит: пускай он на минуточку выйдет!
— Кто говорит?
— Да девочка же! Такая беленькая, в шубке, и зовут Милочка!
Витя вздрогнул. Этого ещё недоставало! Что, если рассерженный его обманом Гаврила Семёнович рассказал обо всём Милочке и теперь… теперь она тоже считает его бесчестным? Да, но зачем же тогда ей разыскивать его? Или вдруг…
Витя, сам того не замечая, стал судорожно одёргивать на себе курточку, придумывая, как поступить.
Но в это время в комнату вошла мать, а сзади, оглядывая всех испуганными синими глазами, — сама Милочка.
— Заходи, заходи, не бойся! Может, хоть ты развеселишь его, а то весь день туча тучей смотрит. Садись сюда, к столу, — ласково говорила мать, придвигая табуретку. Мальчишки частенько заходили к Вите, но девочки ещё никогда.
Мать ушла на кухню, и Витя остался лицом к лицу с Милочкой.
— 3-здравствуй! — выдавил он из себя.
— Здравствуй, Витя, я знаешь, зачем пришла? — Милочка смутилась. — Ты сегодня вечером к Поповым гулять с Пуделькой не приходи. Совсем, понимаешь?
— По…че…му? — упавшим голосом спросил Витя.
— Потому что… Ну, понимаешь, её нет дома! То есть она уехала… — Милочка ещё больше растерялась и вдруг сказала напрямик: — Витя, Гаврила Семёнович с Марьей Ивановной о тебе чего-то сегодня утром говорили! Витя, Гаврила Семёнович велел Марье Ивановне к тебе зачем-то сходить! Она твой адрес спрашивала!
— Марья Ивановна? Адрес? — Витя мрачнел с каждым словом Милочки и говорил с трудом: язык прилипал к его гортани.
— Да, Витя, а ещё Гаврила Семёнович сказал… — Милочка запнулась, — что ты какой-то там шпагой увлекаешься! И будто чего-то принести обещался, да не принёс! А я подумала: может, ты какую-нибудь их книжку потерял? Ты не бойся, скажи! Гаврила Семёнович добрый, он не заругает…
— Книжку… — Витя невесело улыбнулся. — Какая там книжка!
Слёзы вдруг подступили к его горлу, но он сдержал их.
Горько ему стало! Девочка, слабая девочка, уговаривает его пойти и повиниться во всём Гавриле Семёновичу, потому что он добрый!
И вдруг, почувствовав в себе прилив решимости и смелости. Витя горячо проговорил:
— Хорошо! Спасибо… тебе… что… пришла. Потому что я Гав… Гав… Гаврилу Семёновича никогда… И на шпаге тоже написано: «Береги честь»! Хорошо! Я сейчас к ним пойду! Я отдам!..
— Хочешь, вместе пойдём?
Милочка смотрела на Витю такими сияющими глазами — он показался ей в это мгновение сильным и мужественным, как никогда, хотя она ничего не поняла из его слов, — что Витя, не медля, стал одеваться.
Через несколько минут, когда за обоими захлопнулась парадная дверь, Танюшка, приплясывая, вбежала к матери на кухню и пропела:
— Наш Витя больше не тучка! Наш Витя больше не тучка! Мам, а ты мне сошьёшь такую шубку, как на этой девочке? Знаешь, как её зовут? Милочка!..