— Никакая не романтика! — огрызнулся вконец расстроенный Витя и потянулся к брошенной на диван кепке.
— Постой, постой! — Кривошип схватил его за рукав. — Надулся, как индюк. Давай лучше я тебе новый приёмчик покажу. Называется «тур де бра»!
Он вырвал у Вити ножны со шпагой, швырнул на диван, и не успел Витя опомниться, как очутился на полу.
— Ах, ты вот как! — закричал он.
И ребята начали возиться и тузить друг друга так, что пыль столбом поднялась с пола.
Потом, угомонившись, они уселись оба на подоконник и, не зажигая света, стали беседовать на всевозможные темы. Тайн у них между собой не было никаких.
— А где ты её взял, эту саблю? — всё-таки, между прочим, спросил Кривошип.
— Вовсе она не сабля, — поправил Витя. — Эту шпагу мне подарил Гаврила Семёнович. — Он вдруг смутился. — Ну, не подарил, а просто так дал… Пока! — с деланной небрежностью сказал Витя.
— Это тот, у которого ты книжки берёшь?
— Ага. Знаешь, он какой, Гаврила Семёнович? — уже с искренним воодушевлением продолжал Витя. — Как начнёт про что-нибудь рассказывать, заслушаешься! Зверски образованный!
— А когда он тебе её подарил?
— Да тут… недавно. А ещё знаешь что, Шурка? — и Витя, правда, покраснев до корней волос, но совершенно равнодушным тоном прибавил: — А ещё, знаешь, мне у них в доме одна девочка здорово нравится. Милочкой зовут. Понимаешь, она совсем не похожа на всех других! — Витя помолчал. — Я, конечно, решил никогда в жизни не жениться, потому что путешествовать и рисковать жизнью каждую минуту нельзя, если жена и дети, но… хочешь, познакомлю?
В ответ на это предложение Кривошип только громко и презрительно засвистел: он терпеть не мог девчонок.
— Нет, ты не думай, она совсем, совсем не как другие! Милочка…
— Знаем мы этих Милочек! — оборвал витины излияния Кривошип. — У бабушки в колхозе каждый день видели…
— Ты что? — опешил Витя.
— А ничего. Половину телушек в стаде Милками зовут! — и Кривошип захохотал, довольный своей остротой.
— Дурак ты, и больше ничего! — возмутился Витя. — Настоящий осёл!
— Кто, я осёл? — в свою очередь взорвался Кривошип. — А ты уж очень учёный стал, как завёл себе нового дружка! «Зверски образованный»! Ха-ха-ха!..
— Ну, знаешь ли…
Витя вспыхнул, и глаза его засверкали.
— Ты… ты… не смеешь так про Гаврилу Семёновича!
— Подумаешь, не смею! Какие нежности!
— Да, не смеешь! Ничего не понимаешь, даже не видал…
— Сам не очень-то показываешь! Втихомолку за книжками бегаешь! И смотреть, наверное, нечего!
— Нечего? По-твоему, нечего? Эх, ты!..
Ребята стали наскакивать друг на друга, как петухи.
— Подумаешь, шпагу старую подарил!
— А вот и подарил!
— Ещё вопрос, где ты её взял?
— Может, скажешь: украл? Да, украл? Ноги моей больше у тебя не будет!
— Ой, как страшно! Нужны мне твои ноги…
— Ах, так?
И Витя вдруг точно тем же приёмом, как недавно показывал Кривошип, повалил его на пол.
Не помня себя от гнева, с побагровевшим носом, Кривошип вскочил и готов был уже броситься на обидчика. Но Витя молниеносным движением схватил с дивана шпагу и, забыв о том, что она в ножнах, встал перед Кривошипом в позицию, точь-в-точь как д’Артаньян перед очередной дуэлью.
Ошеломлённый Кривошип замер. Но Витя круто повернулся, поднял с пола кепку и выбежал из комнаты, так хлопнув дверью, что в буфете зазвенела посуда.
Сбегая с лестницы, он слышал, как Шурка кричал из передней:
— Подумаешь! Размахался своим обломком! Француз! Тёлкин жених!
Это было уже слишком.
Витя пошёл большими шагами, дыша громко, как паровоз. Они и раньше ссорились с Кривошипом. Но теперь — он хорошо понимал — это было навсегда.
В шуркином дворе стояло высохшее старое дерево. Сколько раз, заигравшись, Витя с опаской пробирался мимо него, потому что дерево в темноте становилось похоже на какое-то сказочное чудовище. Но сейчас он даже обрадовался встрече.
С яростью выхватив из ножен шпагу, стал рубить и колоть ни в чём не повинную древесину, то отступая, то наступая и делая выпады. Так он дал выход накопившемуся желанию сражаться и сразу утихомирился.
Оглянулся вокруг.
Звёзды сияли над домами. Громыхал по улице грузовик. Был уже настоящий вечер.
Витя похолодел. А расписка Гавриле Семёновичу?
Да, он должен немедленно получить её и сделать всё, как обещал. Иначе совесть его не будет спокойна.