- Малышко, - обратился я к солдату, - останешься со мной, пока я этого перевяжу, а ты, Гаврилыч, с остальными слетайте к месту, посмотрите что там и как. Может ещё кто живой остался.
- А вы как же тут?.. - засомневался фельдфебель.
- Да не на каждом же шагу засады, - отмахнулся я, - Наиболее опасно как раз там, так что повнимательнее будьте. Четверти часа, вероятно, хватит, чтобы туда-обратно смотаться.
Мой подчинённый не стал спорить и махнул рукой остальным. Те повскакивали в сёдла и уже через минуту отряд скрылся за поворотом.
Пора заняться раненым. Достав подобие индпакета, стал расстёгивать на нём полукафтан и заметил, что казак уже в полузабытьи. Ну и ладно - мне же легче его бинтовать будет.
- Малышко, возьми его подмышки и приподними.
Пионер молча нагнулся и выполнил приказ.
Кровь уже подсохла как на верхней одежде, так и на белье, значит рана неглубокая...
Мой солдат вздрогнул и стал заваливаться набок. Практически одновременно с этим от леса донёсся звук близкого выстрела.
Чтобы вскочить и обернуться хватило секунды. Возле деревьев я успел заметить три фигуры в сером и облако расплывающегося дыма.
Не успев схватиться за ручку пистолета, получил удар по коленным сгибам и пребольно брякнулся спиной и затылком о дорогу. Не успев даже подумать: 'Вот тебе и здрасьте!', почувствовал, как на меня навалилось тело 'засланного казачка' и перед лицом блеснул лезвием нож.
- Не дёргайся, благородие, коли жить хочешь!
Физиономия мерзавца была совершенно бесстрастной. Чувствовалось - приколет и не поморщится в случае чего.
Героя из себя выкомаривать смысла не было, поэтому я дал себя перевернуть и лжеказак крепко стянул мне запястья за спиной.
- Вставай, пошли!
Легко сказать! Попробуйте встать со связанными за спиной руками из положения 'лёжа на пузе'. Секунд через двадцать моих трепыханий в пыли, бандит за шкирку помог принять вертикальное положение и подтолкнул в сторону леса:
- Шагай давай.
Мысли по дороге к опушке лезли в голову насквозь пессимистические. Одно радовало: вроде убивать не собираются, значит, какие-то шансы остаются. Слышали ли мои выстрел? Вроде бы не очень далеко отъехали, но ведь свернули за лес, может деревья звук экранируют. Могли и не услышать... Но, в любом случае надежда только на них, и, в первую очередь, на Спиридона.
Что-то совсем не вдохновляет пребывать в шкуре Шарапова. Правда, выбирать не приходится - моё мнение на этот счёт мало кого интересует.
В подтверждение последнего получил толчок в спину:
- Шевелись!
Ага, нервничают ребята, беспокоятся, чтобы на дороге сейчас никого не показалось. Особенно это было заметно по ожидавшим возле леса мужикам: постоянно вертели головами то в одну сторону, то в другую. Двое из них были уже в возрасте, а один явно недавно шагнул в третий десяток, даже бороды нет, только пушок на щеках. Хотя ружьё перезаряжал именно он, значит его пуля досталась Малышко. Оставалось надеяться, что солдат только ранен...
Меня разглядывали без особого любопытства, но с лёгким недоумением, вероятно предыдущие пленённые этими гопниками офицеры поначалу громко возмущались в духе 'Запорю!', 'В железа закую!', 'На каторге сгною!' со всевозможными вариациями.
Я молчал не от какого-то особого мужества (честно говоря, мурашки шастали по спине табунами), а просто знал о существовании этой банды и ей подобных. И о их манере действий - солдат убивать, а офицеров брать в плен. Вероятно, с целью передать наступающим французам, когда те подойдут. Небезвозмездно по всей вероятности.
С самого начала пути по лесу невольно 'заскучал' - если сперва было хоть некоторое подобие тропинки, то после свернули в чащу и пошли сквозь откровенные буреломы. А связанные за спиной руки, превращают передвижение по подобной местности в весьма малопривлекательное занятие. Речь даже не о еловых ветках, которые приходилось раздвигать собственной физиономией - всякой дряни о которую можно споткнуться, а после приземлиться на неё грудью или лицом, под ногами валялось в преизбыточном количестве. Как я ни разу не шмякнулся по дороге, до сих пор удивляюсь.
И мысли лезли соответствующие по оптимизму: в голове не укладывалось, что Спиридон, в случае чего, сможет найти наши следы в этой чащобе.
Но даже самое неприятное когда-нибудь кончается, потихоньку ельник начал редеть, сосны стали попадаться всё чаще и чаще, твердь под ногами превращалась уже во вполне подходящую для передвижения почву. Соответственно и мысли стали заняты не только проблемой сохранения устойчивого положения, но и оценкой имеющейся ситуации.
Вопрос первый: Зачем я им нужен?
Ведь Малышко-то они застрелили, хотя он им вроде бы 'роднее' меня, 'кровопивца-дворянина'. Да и Серёга рассказывал, что в подобных случаях убивали именно солдат, а офицеров похищали (пока назовём это так). Вряд ли для того, чтобы предать особо изощрённой казни - я ведь всё-таки не их помещик, на которого они могли бы иметь большой зуб.
Тактическая военная информация этим варнакам тоже ни к чему. Самое разумное, предположить, что собираются они сдать нас 'победоносным' французам, с целью продемонстрировать свою лояльность и в ожидании некой 'морковки' в награду. В виде денег, земли, особого статуса при оккупации или ещё чего-то подобного. А может и всего вместе. Сами до таких перспектив эти землепашцы вряд ли додумались бы, значит действительно, в нашем тылу действуют вражеские эмиссары. Хотя бы один. Но один - не масштаб для Наполеона - наверняка этих провокаторов немало. Ладно, будем ждать новой информации...
Следующее: Чем это чревато непосредственно для меня?
Не убьют. Посадят в какую-нибудь землянку или сарай к другим пленным офицерам - собственной тюрьмы у них не имеется, так что об отдельных камерах рассуждать не приходится. Хотя может и просто связанными под открытым небом оставят. В этом случае перспективы совсем тусклые. Но будем надеяться на лучшее.
В этом случае, достаточно скоро меня вместе с другими передадут доблестным иноземным войскам. А тем самим жрать почти что нечего, пленных кормить в последнюю очередь будут... Нда, ситуёвина...
Но, после того как мы вышли на относительно проходимую местность, мозги стали отвлекаться от проблем с форсированием еловых джунглей не только у меня. Ближайший ко мне конвоир, тот самый юноша, что стрелял, вероятно, задумался о том, что пленённый офицер ведёт себя несколько странно: молчит, не возмущается, и послушно чапает в указанном направлении.
- Эй, барин, чего молчишь-то? Язык от страха проглотил?
Ну что же, попробуем разжиться какой-никакой информацией.
- А что, ты на мои вопросы отвечать будешь?
- Так смотря что спросишь.
- Тогда для начала объясни, зачем вы это делаете.
- Это тебе потом растолкуют. Моё дело маленькое...
- Ты русский вообще?
- А то как же! Нешто не видно?
- Не видно. Ты, русский, убил русского же солдата, который ничего плохого тебе не сделал. Наоборот, он воюет с врагом, который пришёл с войной в Россию. А ты, значит, этому врагу помогаешь.
- Это вам, господам, француз враг, - несколько нервно отреагировал парень, - а простому люду он волю даст, понял?!
- И кто же тебе такую глупость сказал? - ну что же, значит, я не ошибся в своих предположениях.
- Кто надо, тот и сказал, - огрызнулся разбойник, - и совсем это даже не глупость, нам бумагу от самого французского императора показывали.
Во наивняк! Как же просто облапошить некоторых...
- А ты что, по-французски читать умеешь или Бонапартий специально для вас на русском написал?
- Неграмотные мы, - слегка смутился мой конвоир, - да только тому, кто нам эту бумагу читал, верить можно. Нешто свой своих обманывать будет?