Суворов испытующе посмотрел на стоявших перед ним людей, его боевых товарищей. Они совершили накануне невозможное: с двадцатью пятью тысячами солдат разгромили сильнейшую, вчетверо превосходившую их, турецкую армию великого визиря Юсуф-паши.
- Прикажите, господа генералы и офицеры, всем своим подчиненным, кои храбро действовали противу неприятеля, нарезать ветви лавра и плести венки на каждого, толково разъяснив значение сего. Завтра поутру построить все полки и команды на поле у реки Рымны.
Суворов, наклонив голову, сделал знак разойтись.
...Дружно плели венки герои недавнего сражения.
А рано утром на следующий день на огромнейшем поле под горою у села Тыргу-Кукулуй, ныне Суворово, в Румынии, вошедшем в историю под именем Рымникского поля сражения, выстроились: кавалерия, казаки, арнаутские команды, артиллерия, егеря, гренадеры и пионеры-саперы.
Суворов, окруженный генералами и офицерами штаба, объезжал колонны, здоровался с каждым полком, поздравлял их с одержанной победой и сам лично подавал команду возложить на головы лавровые венки.
- Виктория! Виктория! - взмахивал он шляпой.
- Виват! Виват! Катерина! - гремело в ответ перекатами по рядам героев, увенчанных лавровыми венками.
Подле команды арнаутов полководец задержался дольше. Он выкликал имена хорошо известных ему своими бесстрашными действиями волонтеров сербов, болгар, молдаван, македонцев.
...С распущенными знаменами и штандартами прошли русские воины, суворовские чудо-богатыри по Рымникскому полю сражения.
В лучах утреннего солнца ярко блестели золотом бляхи головных уборов гренадеров, егерей да, словно молнии, играли клинки сабель донских казаков, палаши кавалеристов и примкнутые к ружьям багинеты.*
_______________
* Б а г и н е т - штык.
Трубачи, в нарядных, расшитых позументами костюмах, держали в руках серебряные трубы, перевитые черно-оранжевыми георгиевскими лентами с серебристыми пушистыми кистями на концах. Их трубы напоминали о славных делах, когда русские полки в 1760 году штурмом овладели Берлином столицей прусского короля Фридриха.
Лихо промчались эскадроны кавалерии, арнаутов, сотни казаков. Сверкая медными стволами, прогромыхала артиллерия.
На многочисленных повозках, закрывая парад русских войск, везли сотни трофейных знамен, бунчуков и булав, захваченных в последнем сражении.
А спустя год с небольшим русские войска под водительством Суворова беспримерным по отваге и мужеству штурмом захватили ключевую крепость турок - Измаил и победоносно закончили многолетнюю войну за Черное море, за Крымский полуостров.
Все, о чем здесь рассказывается, происходило давно, более ста семидесяти лет назад. А вот совсем недавно, с той поры едва минуло пятнадцать - шестнадцать лет, в феврале 1945 года мне с делегацией Н-ского полка удалось побывать в городе Измаиле, освобожденном от гитлеровских захватчиков. Мы были приглашены на открытие памятника героическим русским войскам, которые в ночь на 11 декабря 1790 года после ожесточенного штурма овладели сильнейшей в Европе турецкой крепостью Измаилом.
Церемонией открытия памятника А. В. Суворову руководил генерал Петр Николаевич Громов. Он выступил с речью о заслугах полководца перед Родиной, о славных делах его солдат и офицеров, покрывших себя неувядаемой славой, особо отметил блестящую победу суворовских войск в Измаиле над отборной турецкой армией, ту победу, которая решила исход войны с турками в пользу России.
В гостинице, где остановилось большинство приехавших на открытие памятника, я познакомился с генералом Громовым. Мы разговорились. Выяснилось, что он уроженец Измаила.
Мне очень хотелось узнать, когда и у кого появилась мысль воздвигнуть памятник А. В. Суворову. "Вполне понятно, - думал я, - что генерал, здешний житель, не мог не знать истории создания памятника. А история эта имела большую давность".
Нельзя было упустить счастливый случай. Ведь через несколько часов я и мои товарищи собирались покинуть город.
- Товарищ генерал, - спросил я Громова, - что вам известно о памятнике?
Громов пристально посмотрел на меня.
- Хотите знать историю, связанную с этим памятником?
- Очень!
- Это история одного завещания, - грустно промолвил он.
11 декабря 1890 года в Петербурге, Москве да и в других городах Российской империи патриотически настроенные люди отмечали столетний юбилей штурма русскими войсками крепости Измаил.
В Измаиле этот день отмечался с большим торжеством. Сюда съехались представители Фанагорийского, Апшеронского, Полоцкого, Херсонского и других полков, штурмовавших сто лет назад знаменитую турецкую крепость, а также делегации от многих городов России.
Тысячи крестьян, среди которых были русские, украинцы, болгары, молдаване и румыны из ближайших сел и деревень, заполнили улицы города. Они много слышали о штурме крепости от своих дедов и прадедов, принимавших в нем участие.
У людей было приподнятое настроение. Кругом царило оживление, веселье.
Сильное впечатление на всех произвел парад.
У развернутого знамени гарнизонного полка стоял почетный караул.
Музыканты в парадной форме, в заломленных на бок фуражках играли торжественный марш, под который стройными рядами проходила перед боевым знаменем колонна солдат.
Собравшиеся тогда в Измаиле представители воинских частей и городов Российской империи выразили желание поставить большой памятник-монумент, который увековечил бы подвиг суворовских чудо-богатырей, воинов русской армии.
С этой целью они избрали комитет. В его состав вошел молодой учитель измаильской гимназии Николай Григорьевич Громов, недавно окончивший Московский университет.
В гимназии Николай Григорьевич преподавал историю. Он любил свой предмет, никогда не считался со временем, занимался отдельно с отстающими, а желающим давал дополнительные уроки.
Громов с большим рвением работал в комитете по сооружению памятника. Вскоре из-за бездеятельности остальных членов комитета все дела оказались в его руках.
В поисках средств он обивал пороги городской управы, неоднократно вел беседы с гласными местной думы, бранился с чиновниками казначейства.
На сооружение памятника-монумента требовалось пятьдесят тысяч рублей, но городская управа Измаила отпустила всего лишь две тысячи рублей.
- Поймите вы, молодой человек, - увещевал недовольного двадцатишестилетнего общественного деятеля городской голова, - две тысячи рублей! Деньги немалые! Надо же это понять!
И сколько Николай Григорьевич ни доказывал, что с этими деньгами ничего не сделаешь, что необходимо найти тысяч пятьдесят, никак не меньше, что памятник мог бы украсить город, прославить его, голова, один из самых богатых купцов Измаила, не сдавался:
- Эх, батенька, махнули! Пятьдесят тысяч! Это что же, наличными за славу вашу прикажете отвалить? Не выйдет! Дорого берете за славу! Мы без нее жили и как-нибудь, с господней помощью, дальше проживем! Берите две тыщи, и баста! А то передумаем!
"Что делать! Что делать!" - думал Громов после беседы с городским головой. Его поразило безразличное отношение хозяев города к памяти полководца.
"И так - от городской управы до царского престола!" - возмущался Громов.
Он решил использовать свои знакомства в Московском университете и кое-какие связи в Петербурге.
Время шло. Отступиться от дела, конечно, было легче всего, но учитель был не из тех, кто отступает при первых же трудностях.
Он настойчиво добивался своего и писал во все концы страны письма и ходатайства. Громов умолял, убеждал и возмущался бездушным отношением к идее создания памятника. Он просил о помощи, вовлекал кого только мог в свои хлопоты по сооружению монумента.