Кому-то из нас надо было идти навстречу большой опасности. У другого оставалось время, чтобы принять необходимые меры.
- Ну, Вася, мне как старшему, - нарочно подчеркнул я при патрульных свое старшинство, - придется идти объясняться, а ты жди меня здесь. Не оставлять же груз без охраны.
Вася понял и внешне спокойно сказал:
- Ладно! Жду!
- Чего торгуетесь! Пошли к коменданту оба, там разберутся.
Патрульный подошел ко мне. Я шагнул в сторону, вытащил из-за пояса пистолет и сказал:
- Не подходи, любезный.
В руках у Васи также появился пистолет.
Обходчик ободряюще смотрел на нас. Патрульные переглянулись. Для них это было неожиданностью.
- Ладно, пусть будет по-твоему.
После этого патрульные подошли вплотную ко мне и приказали следовать за ними. Я оглянулся: Вася с грустью и тревогой смотрел мне вслед.
В комендатуре у меня отобрали пистолет.
- Сиди здесь! Вызовут! - угрюмо пробурчал конвойный. Я оказался в полутемном чулане с маленьким окном за решеткой из толстых железных прутьев.
Не прошло и часа, как я был вызван на допрос к коменданту.
- Комиссар? - задал он мне, очевидно заранее подготовленный, вопрос.
- Красноармеец! - ответил я.
- Вы все красноармейцы! Говори, что везешь?
- Не знаю!
- Игнатюк! - крикнул комендант связному. - Позови патрульных.
Вошли патрульные. Поставив винтовки к ноге, они молча смотрели на коменданта. Их сытые физиономии с заплывшими жирком глазами выражали полное равнодушие к происходившему. Было ясно, что они послушно выполнят любой приказ своего начальника.
- Обыщите арестованного! - приказал комендант.
Патрульные шагнули ко мне.
- А ну, выверни карманы! - скомандовал рыжий, с веснушчатым носом на багрово-красном лице.
Я молчал и не делал никаких движений.
Тогда патрульные передали винтовки связному и, подойдя ко мне, вывернули карманы. В них ничего, кроме табака и спичек, не оказалось.
- Снимай гимнастерку, да живее! - кричал рыжий.
Мое молчание бесило белогвардейцев.
- Снимай, говорю, а то силой заставлю!
У меня мелькнула мысль, что чем дольше удастся задержать коменданта, тем больше окажется у Василия времени, чтобы спасти груз.
- При мне нет ничего, - едва сдерживая негодование, сказал я коменданту.
- Увидим! - буркнул он с озлоблением и, обращаясь к топтавшимся около меня патрульным, крикнул: - Обыскивайте его как следует! Чего стали!
Не буду рассказывать, как прошла эта операция, как я сопротивлялся, как рыжий патрульный, скрутив мне руки за спину, держал меня, словно клещами, а другой стаскивал одежду и сапоги.
Минут через двадцать обыск закончился. При мне ничего подозрительного не оказалось.
- Оденься! - крикнул комендант. Вдруг его взгляд остановился на моих ногах.
- А носки! Почему не осмотрели носки? Что мне, самому обыскивать?
Рыжий патрульный обхватил меня поперек туловища, а его приятель наклонился и быстро сорвал с моих ног носки.
В одном из них лежал пакет. Патрульный подал его коменданту.
"Губисполком. Председателю. Совершенно секретно", - прочитал комендант вслух.
- Ага! Прекрасно! Хитро задумано. Не проведете. А говорил, что не комиссар. А теперь оденься! - приказал он мне.
Комендант осмотрел печать на пакете и, причмокивая толстыми губами, промычал:
- Да это штука особенная. Игнатюк! Звони начальнику гарнизона!
Через минуту он бубнил в телефонную трубку:
- Господин полковник! У меня комиссар! При нем секретный пакет. Как прикажете - вскрыть или подождать кого-нибудь от вас? Сами приедете? Подождать? Слушаюсь!
- Пакет оставить, арестованного увести! - приказал комендант.
Меня снова отвели в полутемный чулан. Около двери был поставлен часовой.
Все это время я думал о секретном грузе. Мне казалось, что у Василия было достаточно времени, чтобы снасти вагон.
Через некоторое время за мной пришел патрульный. Он снова привел меня в комнату коменданта. Там уже находился полковник - пожилой, грузный человек с отечным лицом, с совершенно лысой квадратной головой и бесцветными глазами бездушного служаки.
- Ты - комиссар? - спросил он меня.
- Нет, я рядовой Красной Армии.
- Какой там армии? Сброд мужиков, а не армия! Куда ехал?
- На Урал, в губисполком.
- Зачем?
- Про то в пакете написано.
- А ты не знаешь?
- Не знаю!
- Вот прикажу тебя расстрелять, тогда все расскажешь! Говори! захрипел от злости полковник.
Я молчал.
- Вскройте пакет! - приказал он коменданту.
В конверте находилось обращение Петроградского Совета к губисполкому о сохранении музейного имущества, являющегося народным достоянием.
- Что за имущество? - сурово спросил полковник.
- Особого назначения.
- Золото?
- Не знаю.
- Оружие?
- Не знаю.
- Тебе русским языком говорят: что находится в вагоне?! - кричал полковник.
- Не знаю. Сопровождающему секретный груз не говорят, что он везет.
- А при чем тут музейное? Солдат, а музейные штучки сопровождаешь. Пушки, что ли, везешь? Говори толком! Нечего за музеи прятаться!
- Ничего не знаю! - твердил я.
- А, так! Хорошо! Господин комендант! Возьмите караульных и отправляйтесь к вагону. Осмотрите на месте. О результатах тотчас же доложите мне. Комиссара задержите. Он нам еще пригодится.
Караульные во главе с комендантом отправились к вагону. Впереди шли патрульные, доставившие меня в комендатуру.
Вагона на место не было.
Патрульные переглянулись. Рыжий легонько толкнул меня и спросил.
- Вагон здесь стоял?
- Здесь, - ответил я, изумленный не меньше его.
Патрульные растерянно глядели по сторонам. Рыжий осмотрелся и стал пересчитывать по пальцам железнодорожные пути.
- Раз, два, три... - считал он, загибая толстые пальцы.
- Двенадцатый! Хорошо помню! Вот он, двенадцатый!
Патрульный еще раз окинул взглядом ближайшие пути и, не увидев на них ничего похожего на знакомый вагон, ткнул меня кулаком в спину и крикнул:
- Говори! Куда угнал? Ну, говори! Не то!.. - И он замахнулся винтовкой.
Сам ничего не понимая, но охваченный чувством глубокой радости, я ответил патрульному с усмешкой:
- Теперь не найти!
- Как так не найти?! - взвизгнул комендант. - Сейчас же найти! Сию минуту! Может быть, вы не в ту сторону пошли? - зло закричал он на патрульного.
- Да вот здесь мы этого комиссара и взяли, - растерянно ответил тот. - Слышь ты? Здесь мы тебя захватили?
- Здесь.
- "Здесь, здесь!" Это меня не касается! Чтобы сейчас же вагон был найден! - бушевал комендант.
Прошло уже больше часа, а следов вагона обнаружено не было. Комендант носился по тупикам и запасным путям, проклиная все на свете.
Патрульные, бранясь и угрожая мне, следовали за комендантом, не отпуская меня ни на шаг.
"Молодец Вася!" - радовался я, стараясь разгадать, что же произошло здесь за время моего ареста.
На путях появился полковник. Ему надоело ждать.
- Пропал, господин полковник! - рапортовал комендант.
- Кто пропал?
- Вагон, господин полковник!
- Как пропал?
- Не могу знать!
- Что?! - побагровел начальник гарнизона.
- Угнали!
- Кого угнали?
- Вагон, господин полковник!
- Кто угнал?
- Вот он! - комендант указал на меня.
- Да он же находился у вас!
- Надо предупредить по селектору, господин полковник, в обе стороны предупредить, чтобы задержали преступников.
- Предупредите хоть черта, - закричал полковник, - но вагон найдите! - Он со злобой посмотрел на меня и процедил сквозь зубы: - Шкуру спущу!
Время шло.
Меня держали в местной тюрьме, не вызывали на допросы и как будто забыли о моем существовании.
В нашей камере сидело пятнадцать человек арестованных, все больше рабочие. Они обвинялись в поддержке коммунистов.