Долго не утихали громкие аплодисменты.
На эстраду вышел заместитель командира полка и поднял руку. Вмиг наступила тишина.
- Товарищи! - произнес он негромко, но внятно. - У кого есть вопросы к докладчику?
Стоявший ближе всех ко мне молодой старшина, четко козырнув, сказал скороговоркой:
- Разрешите мне, товарищ подполковник?
- Говорите, Огнев, - ответил командир.
Старшина козырнул еще раз, шагнул ко мне и снова козырнул.
Глаза его сияли. Он хотел что-то сказать, но молчал.
Наступила пауза.
С места кто-то крикнул:
- Довольно козырять, старшина!
- Говори, Огнев, - поддержали другие,
Старшина улыбнулся широкой улыбкой, поднял руку, чтобы успокоить развеселившихся однополчан, и произнес:
- Смутился я, товарищи! От всего сердца хотелось сказать - и подумал: а вдруг вы не поддержите?
- Поддержим! Поддержим! - раздалось из рядов слушателей.
Старшина, указывая на своих товарищей, заполнивших площадку перед эстрадой, сказал срывающимся от волнения голосом:
- От лица товарищей заверяю - шпагу Суворова мы из пруда достанем!
- Достанем обязательно! Поможем! - послышались громкие голоса.
Сплошной стеной окружили меня провожавшие, и я с трудом пробрался к выходу.
В штабе полка мне выделили взвод солдат и саперное снаряжение.
__________
У пруда закипела работа. Солдаты разбивали бивуак, устанавливали палатки, окапывали их канавками, крепили колышки. Взводный повар готовил полевой обед.
Я, не теряя времени, прошел к старому доктору и сообщил ему о начале работы.
Между палатками сновали подростки. В руках у них мелькали свежие березовые веники. Ребята усердно мели землю вокруг палаток. Смуглолицый, стройный, гибкий солдат, по виду грузин, сверкая озорными глазами, командовал ребячьим отрядом.
Несколько поодаль стояла группа местных жителей. Невысокого роста, размашистый в движениях, с большой проседью в курчавой бородке, дедок что-то горячо доказывал молодому старшине.
Я пригласил жителей поселка подойти поближе, рассказал им о шпаге Суворова и просил помочь спустить воду из пруда. Решили вычерпать ее ведрами.
Старик с рыжеватой бородкой приволок небольшой насос-"лягушку".
Подростки с шумом и радостными возгласами притащили ведра и передали их солдатам.
Начали откачивать воду.
Работа оказалась тяжелой. Шестами проверяли дно. Время от времени раздавался радостный крик: "Стой! Давай багор!"
Багор передавали из рук в руки и подхватывали им что-то тяжелое, зарывшееся в иле.
Работа останавливалась. Все с напряженным вниманием глядели на счастливца, старавшегося вытащить покрытую тиной находку.
- Давай! Давай! Чего ждешь?! - неслись из толпы нетерпеливые возгласы.
Счастливчик надсаживался, пытаясь оторвать находку от вязкого ила.
Минуту длилась тишина. Она нарушалась криком.
- Да тащи ты! Тащи! Видишь, народ измаялся глядеть!
Несколько человек бросались к багру, но результаты обычно получались плачевные - вытаскивали корягу или старое ведро.
Из воды на берег выходили намокшие фигуры. Их встречали веселыми восклицаниями.
- Эх ты! На кого только похож? Чучело! - весело кричал старик. Он стоял в цепи и, передавая ведра с водой, тоже был мокрым и грязным.
- Сам чучело! Смеяться легко! Сунься вот сюда! Критику я и сам наведу, - отвечал ему со смехом опрокинувшийся в воду, отжимая гимнастерку и штаны.
Эти происшествия не мешали общему ходу работ. Наоборот, они вносили оживление и подбадривали работающих.
Особенно веселились набежавшие со всех сторон ребята.
- Дяденька! Бревно потерял! - кричали они.
С каждой минутой ребят у пруда становилось всё больше и больше.
Они не уходили даже во время обеденного перерыва, шныряя всюду, как мальки на мелководье в жаркий летний день.
Работы для них нашлось достаточно, забот тоже.
Прошло два дня...
Работали чуть ли не круглые сутки. Молодые солдаты в эти дни отдыхали мало. Они откачивали воду, словно выполняли боевое задание.
В воскресенье пришли человек двадцать колхозников, молодых мужчин и женщин.
Колхозники не отставали от солдат.
К исходу вторых суток я услышал, как старшина произнес громким голосом:
- Готово! Принимайте последнюю водичку.
Он передал ведро солдату. Ведро пошло по рукам, и все работавшие провожали его взглядами до тех пор, пока крайний в цепи не вылил на землю черную от ила воду шагах в пятидесяти от пруда, за бугром.
- Вся! - вскрикнул солдат с голубыми веселыми глазами.
- Последняя! - солидно поддержал его сосед.
Воды в пруде не стало. Обнажилось покрытое вязким илом дно.
Один за другим работавшие выстроились полукругом по берегу пруда. Они с жадностью осматривали дно.
Ко мне подошел крепкий, рослый старик с рыжей бородкой. Он кивнул в сторону пруда и, обращаясь ко всем, крикнул звонким не по годам голосом:
- Щи не хлебать - и говядины не едать. Водичку вынесли, остается говядинка. - Старик поплевал на руки и озорно оглядел всех. - А ну, товарищи, возьмемся ил убирать! Старшина, давай своим сигнал! - обратился он к группе военных. - Колхоз второй колонной пойдет! Так, братцы?
Ил выносили на берег ведрами, выбрасывали лопатами.
Наконец дно очистили, но... шпагу не нашли.
Наступило тяжелое молчание.
- Глубже копать надо, - произнес молодой парень колхозник, смотря в сторону. Но было видно: он и сам не верил тому, что предлагал.
- Ишь, незадача какая! - послышался еще один голос.
- Как же так! Не маленькая вещь, выбросить не могли! - копаясь в иле, рассуждал старик колхозник.
Старшина объявил перекурку.
- Вот не везет же, братцы! - воскликнул огорченно молодой скуластый солдат. - Как мне хотелось найти шпагу Суворова - и вот тебе на! Не везет!
Окончательно расстроившись, он сорвал с головы пилотку и хлопнул ею по сапогу.
- Не одному тебе хотелось, - бросил с досадой другой солдат.
- Потому и шли сюда, чтобы первыми ее увидеть, - тихо сказал старшина, закручивая огромную "козью ножку".
К солдатам подошла молоденькая колхозница. Она насмешливо спросила:
- Что загрустили, орлы? Откачали воду из одного пруда и приуныли. И, не дождавшись ответа, добавила: - Для такого дела десять выкачать мало - не только один. Мы в работе от вас не отставали. Думали, нашему колхозу честь будет, а вышло по-иному.
Старшина посмотрел на девушку.
- Одобряю! Она дело говорит! Товарищи! - повернулся он к солдатам. Сегодня шпага не найдена, но это не значит, что ее нет. Завтра ее найдут наши товарищи в другом месте. Но в ее поисках есть и наш труд. Не правда ли? Этого у нас никто не отнимет.
- Правильно! Правда! Конечно, так! - ответили дружным хором молодые бойцы.
Я поблагодарил всех и дал последнюю команду - поужинать, отдохнуть и возвращаться в город.
Поезд увозил нас все дальше от места неудачной экспедиции.
С каждым километром у солдат рассеивалось неприятное ощущение. Начались шутки. Молодость сказалась и здесь: неудача смутила, но не убила желания добиться цели.
Но меня все случившееся тяжело поразило. Я не находил покоя много дней. Мне казалось, что товарищи по работе, встречаясь со мной, улыбались и едва заметно переглядывались между собой. Даже сочувствие вызывало во мне досаду.
На самом деле большинство работников музея не изменило ко мне своего отношения и вместе со мной переживало беду.
Розыски шпаги Суворова становились делом чести работников музея. Я старался разгадать тайну шпаги и видел: большой коллектив научных работников внимательно следит за моим трудом. Я понимал: каждый из них придет мне на помощь в любую минуту, но на мне лежит большая ответственность. Имею ли я право сомневаться в своих силах? Нет, не имею. Эти мысли помогали мне в самые тяжелые минуты.
Я думал: труд музейного работника, отыскивающего какую-нибудь ценную в историческом отношении вещь, подобен труду ученого-искателя.