— Я пока не делал никаких выводов. Я только пытаюсь делать свою работу и ищу убийцу. Вас никто и ни в чем пока не обвиняет. И в интересах следствия мне приходиться задавать неприятные вопросы. Так что прошу меня простить, если я вас невольно обидел.
— Хорошо. Я вам расскажу о себе. Я вышла замуж за старого лорда Уорбека против моей воли. Если вы видели его вблизи, то прекрасно поймете почему! Я молода и красива, инспектор и не желала всю свою жизнь ублажать мерзкого старого развратника, каким был лорд Уорбек! Это достаточно откровенно?
— Да. Продолжайте, миледи.
— Я была влюблена в одного молодого лейтенанта авиации, его имя вам ничего не скажет, и хотела выйти за него замуж. Но моя опекунша и тетка герцогиня Девенкорская стеной стала на пути этого брака. И это по её настоянию я вынуждена была пойти за Уорбека. Тетушка думала, что старый лорд так же богат, каким был в годы молодости. Но оказалось, что все его состояние потеряно и герцогиня устроила старикану грандиозный скандал. Я невольно подслушала его и узнала пикантную подробность, что герцогиня в свое время была его любовницей. И получалось, что она попросту продала меня этому негодяю за 50 тысяч фунтов. Но вот расплатиться старая обезьяна не смогла.
— Продала? Я не понимаю вас, миледи. Что значит продала?
— Это совсем просто инспектор. Он обещал ей заплатить за то, что она уговорит меня выйти за него — 50 тысяч. И когда эта жеманная напомаженная мегера прибыла за обещанным вознаграждением, то он сообщил ей, что разорен. Но продолжения скандала не было, ибо старый лорд умер, оставив меня вдовой с громким титулом, но без гроша в кармане. И если вы предположили, что я мстила за своего супруга, то совершенно напрасно. Я ничуть не жалею о смерти старого лорда Уорбека. Более того, я ей радуюсь. Мне гораздо приятнее быть его вдовой, чем женой. И вот «добрая тетушка» что постоянно трещит о морали и нравственности, привезла меня на новые смотрины. Я же не хотела сюда ехать и мечтала порвать мое приглашение в клочки.
— Но вы выглядели такой веселой, когда я наблюдал за вами в парке. Вам ведь самой нравиться Ричард Уэлсли?
Женщина засмеялась в ответ.
— Нравиться? И вы могли принять мои слова всерьез? Инспектор, я со всей ответственностью могу вам заявить, что я никогда не выйду замуж за Ричарда Уэлсли, будь у него после матери не 200 тысяч, а 200 миллионов! Да и есть ли у молодого Уэлсли эти тысячи — большой вопрос.
Молодая леди немного помолчала и продолжила:
— О состоянии семейства Уэлсли вы, очевидно, осведомлены хуже, чем о состоянии дел графа Уорбека.
— Вот как? — на этот раз удивился Гуд. — А этот молодой человек, чем вам не угодил?
— Да он своеобразная копия моего покойного супруга, но только молодая. И он не лорд как мой покойный муж. Ведь род Уорбеков весьма древний. Кристофер Уорбек заседал в совете еще Эдуарда VI.
— Вы меня удивляете, миледи. В лучшую сторону. Я, пообщавшись с вами, могу изменить мнение относительно вашей аристократической породы.
— Рада за вас, инспектор. Я, только войдя сюда, в вашем взгляде увидела ваше отношение ко мне. Вы подумали знатная породистая сучка, что в жизни ищет только денег и развлечений, не так ли?
— Что-то в этом роде, миледи.
— Вот я и повела себя так, как вы обо мне подумали. А теперь ответьте на мой вопрос, инспектор.
— Извольте, миледи. Задавайте ваш вопрос.
— Вы думаете, что это преступление имеет под собой денежную основу?
— Большинство преступлений совершается из-за денег, миледи. Недаром говорят — ищи того, кому преступление выгодно. Вот я и начал искать в этом направлении.
— И зря.
— Почему? — Гуд посмотрел в глаза женщины. — Почему вы так сказали, миледи?
— Здесь действует не простой воришка, а поэт. Человек одержимый манией самого преступления. И я уже ни за что не хотела бы смотреть в его глаза.
— Значит, у вас есть подозрение — кто этот человек, миледи?
— Нет, нет, — поспешно произнесла она. — Я не знаю кто он.
Следующим к инспектору Гуду был вызван дворецкий лорда Артура Сэмюэл Вудворт.
Это был статный, подтянутый человек средних лет со строгой, но угодливой миной на лице. Эту своеобразную маску он носил постоянно. Строгость для подчиненных ему слуг, а угодливость для хозяев.
— Вы желали меня видеть, сэр?
— Да, мистер Вудворт. Прошу вас садиться.
Дворецкий сел в кресло и стал ждать. Ни один мускул на его лице не дрогнул.
— Вы давно служите у лорда Уэлсли?
— Третий год, сэр.
— И довольны своим местом?
— Вполне, сэр.
— А позвольте узнать, кем вы были раньше? Тоже работали дворецким в другом знатном доме?
— Нет, сэр! Это мое первое место дворецкого. До этого я был старшиной на крейсере «Принц Георг» королевского военно-морского флота.
— И что заставило вас сменить профессию?
— После одного несчастного случая я получил серьезную рану и был комиссован. Мой командир чтобы устроить меня, порекомендовал мою кандидатуру своему другу лорду Уэлсли графу Морнингтону. И тот меня взял.
— Вы не говорите ничего лишнего.
— Я бывший военный, сэр. И не привык болтать. Тем более что я весьма дорожу своим местом. А болтливых слуг в таких домах никто не станет держать.
— Хорошо, мистер Вудворт. Тогда скажите мне, вы не видели ничего подозрительного, когда принесли трубку барону Кленчарли?
— Нет, сэр. Все было как обычно. Барон как всегда шутил. Он любил вспоминать о моем морском прошлом и всегда говорил нечто вроде: «Как вам сухопутная жизнь после шаткой палубы военного корабля?», «Вас не укачало в нашей тихой гавани, Вудворт?» В этот раз все было как обычно.
— И барон не выглядел взволнованным?
— Нет, сэр. Я бы даже сказал, что он был весел.
— А вы не можете назвать причину этого веселья, мистер Вудворт?
— Откуда же я могу это знать, сэр? Я всего лишь дворецкий. Лучше спросите об этом у друзей барона, что были с ним близки.
— А с кем, по-вашему, был близок лорд Кленчарли?
— Со многими, сэр. Лорд Артур граф Морнингтон был его другом много лет, и барон часто гостил у нас. Генерал Брикенсторф любил с ним поболтать. Также сэр Ральф Гизборн. Герцогиня Девенкорская была частой гостьей в имении барона Кланчарли-Генкервила. Да практически со всеми из гостей он общался.
— Хорошо. Вы можете быть свободны, мистер Вудворт.
— Спасибо, сэр!
Вудворт степенно поднялся с кресла и удалился.
От такого добиться вообще ничего нельзя. Ох, уж эти дворецкие знатных домов…
Майор Мартин подождал, пока генерал прекратит извергать проклятия и поносить неумелость полиции.
— Я возмущен действиями этого человека! Возмущен!
— Но, сэр! Инспектор всего лишь выполняет свою работу. Сами понимаете, что было совершено преступление и может произойти еще одно.
— Но я-то здесь причем, майор? Я никого не убивал!
— Но вас никто и не обвиняет в убийстве. Я бы хотел только уточнить, не заметили ли вы чего-нибудь, когда заходили к лорду Кленчарли, или когда бродили рядом с павильоном.
— Нет! Я ничего подозрительного не видел.
— Но каково было настроение лорда Кленчарли, когда вы зашли к нему?
— Обычное настроение, какое было постоянно у этого старого брюзги. Все как всегда. Но вы, я вижу, с подозрением относитесь ко мне? Не так ли, майор?
— С чего вы взяли, генерал? Это обычная беседа со свидетелями.
— Я военный, майор. И знаю толк в ранах. Барон Кленчарли-Генкервил был убит шпагой. И такие в час убийства были только у двоих — у меня, и у вас, как дополнение к парадному мундиру королевского офицера. Но вы не заходили к барону, следовательно, остаюсь я.
— А вот здесь вы не правы, генерал. Это убийство можно было легко совершить и при помощи кинжала.
— Кинжала? Нет. Это шпага, сэр! Шпага и только шпага!
— Я предполагаю, что убивать шпагой в такой ситуации просто глупо. Ведь владельца шпаги легко просчитать и легко проверить состояние его клинка. Убийца никогда не стал бы так рисковать.