Вокруг музея взбудораживаются и тянутся к рычагам одноруких бандитов другие руки. Они погружаются в ромашковый настой, чтобы подольше оставаться гладкими. Они перелистывают жизнь наслюнявленными пальцами и пробегают ее глазами в поисках начальных времен. Они всегда в движении. Они охотятся за добротным счастьем. Земля вертится, руки чувствуют попутный ветер. Добротное счастье все время отдалено от них на одно и то же расстояние. Оно выглядит как фирменное изделие. Но все перья у него выпали, оно не поднимается с земли и напрасно бьет крыльями. Счастье летуче, но всегда находится в пределах видимости. По ночам те, которые видят его перед собою, берутся за руки и тащатся дальше, как слепые караваны, вслед за шумом хлопающих обрубков его крыльев, сами не зная куда.
Сын Божий стоит, почивши, с распятыми руками, слегка склонив голову. Его глаза закрыты. За Его спиной две прибитые друг к другу гвоздями балки простирают свои концы во все четыре стороны света. Сын Божий стоит выпрямившись в своем собственном гробу. Облако событий сгущается и разражается вокруг Него грозой. На темном заднем фоне вспыхивают отдельные эпизоды. Они возникают одновременно и мгновенно рассыпаются, как печальные составные части мозаики. У Сына Божьего нет выбора. Его судьба кружится, как гало, вокруг его тела, кольцом из стихий, не прикасающихся к нему, но обрушивающихся на него. Парящие в воздухе кулаки раздают ему оплеухи и размахивают прутьями. Две руки облиты чистой водой и вымыты в чаше. Другие считают сребреники. Появляется голова в шлеме, плюющая на Сына Божьего. Видны молоток, щипцы, копье, два заложника, мученический столб, губка, пропитанная уксусом, лестница, три игральные кости, багряница. Виден петух. Видны солнце и луна, закрытые чернотой более темной, чем темный задний план. Сын Божий стоит посреди этого, посреди мирских страданий, окружающих Его как воспоминания. Он скрестил руки на груди. Он отдыхает короткое мгновение перед тем, как его снова разбудят.
Маат один. Муха, ползавшая утром по нимбам святых, лежит на полу. Школьный класс, толпившийся перед картинами, рассеялся. Интересующиеся дамы из чужих городов вернулись в свои гостиничные номера и теперь читают о том, что они видели. И только экскурсовод музея думает о Маате. Она вспоминает о том, как он назвал имя мастера.
— Мастер дароприношений, — сказал он.
У нее такое чувство, что она знает Маата, но не понимает откуда. Она видит близко перед собой лицо Маата, а над ним огромное небо.
Маат сточился на своей орбите. Его униформа уже не сидит на нем, как надо, и кажется, что стала ему велика. При ходьбе он иной раз наступает на свои штанины. Его руки теряются в рукавах. Свет в музее теперь слабее, чем прежде. Маату приходится ближе подходить к картинам, чтобы узнать их. Он думает об экскурсоводе. Он слышит ее голос.
— Живой текст, — говорит она, — покрывающий свои слова плотью.
Маат видит перед собой ее лицо. Ему кажется, что он ее уже когда-то видел и над ней было огромное далекое небо, которое выглядело как нарисованное.
Ведущий выбирал претендента.
— Вот тот господин в последнем ряду, который откинулся назад, как будто его ничего не касается.
Адам втянул голову в плечи.
— Адам, — закричал ведущий, — первый человек!
Все засмеялись.
— Спуститесь, пожалуйста, ко мне! — крикнул ведущий.
Адам оказался робким богатырем со следами житейских бурь на детском личике. Он спустился вниз по сверкающей лестнице. Ведущий схватил его за руку и подвел к пульту.
— Адам, — сказал он, — у нас здесь трое ворот: техника, приключение, досуг. Через которые вы хотите пройти?
Адам покачался взад-вперед на своих огромных ступнях. Он вытащил правую руку из кармана брюк и очертил ею своеобразную неправильную дугу слева от себя. Он засучил рукава пиджака, как если бы ему нужно было что-то сделать. На лице Адама отразилась напряженная работа мысли. Его руки на глазах у всех изобразили прыжок. Они перепрыгнули через препятствия, видимые только Адаму. Ведущий покачал микрофоном перед ртом Адама.
— Досуг, — наконец сказал Адам с улыбкой, в которой притулились друг к другу волк и ягненок.
Ворота досуга отворились. Все увидели плюшевого черта.
— Адам! — закричал ведущий в очаровательном отчаянии. — Было бы правильнее выбрать приключение. Пожалуйста, — кричал он, — давайте покажем Адаму, что он не выиграл!
За воротами, которые назывались «приключение», открылась местность, расписанная зелеными и голубыми красками.