Много раз окунает он кисточку в эту маленькую лужицу, пока в середине листа не всплывает земля. Я нагибаюсь вперед: Геккель рисует остров. Это возвышение, на котором прорастают травы и стоит пальма. В это намеченное общими чертами убежище он помещает фигуры, которые движутся по кругу с раскинутыми руками.
На лодку брызжет пена. Геккель низко склонился над картиной, защищая ее. Ветер фыркает. Он вламывается в лодку, как рассерженный дворник, выметает осколки и мертвых животных за борт, принимается на пробу и за нас, чтобы выяснить, насколько мы тяжелы. Он развеивает верхушки водяных валов. Качурки, которые носятся вокруг нас со свистом, как нервное облако, крутят в воздухе сальто.
Ветер начинает возбуждаться всерьез. Он задирает Геккеля, заставляет его подняться из изогнутого положения и дает ему в ухо, справа и слева. У меня он выхватывает из рук уключины и разбивает ненужный руль. Море грохочет, белое от гнева.
Геккель пытается что-то крикнуть мне, но сквозь стену брызг и пены я с трудом различаю очертания нашей лодки. Я цепляюсь за скамью, и мое колено наталкивается на оставшуюся часть нашего снаряжения — раздавленный Геккелем микроскоп, и тут я чувствую, что меня кто-то трогает за плечо. Лицо Геккеля приближается к моему. На нем шляпа. Он сохраняет самообладание. Ныряем, говорит он и, схватив меня за ворот, прыгает за борт.
В одно мгновение мир успокаивается. Он — это нежная воронка, куда тянет меня Геккель всей тяжестью своей научной репутации. Корпус лодки, беззвучно подпрыгивая, удаляется от нас к небу. Нас обволакивают плотные сумерки. И хотя мы их не видим, мы знаем, что, пока мы падаем сквозь океан, вокруг нас кружатся бесчисленные инфузории. Косяк серебристых сардин уносится прочь и неподвижными глазами смотрит, как мы скользим во мрак. Геккель, первый рухнувший в воду, все время чуть ниже меня.
Время идет.
Чем глубже мы опускаемся, тем настойчивее протягивает к нам вода из темноты свои руки и со всех сторон сдавливает легкие. Если бы это было возможно, мы бы, вероятно, повернули обратно, но из объятий моря уже не вырваться. Потом мы оказываемся на дне.
Геккель, упавший на ноги, держит в руках качурку, через которую протянул фитиль и поджег его. В его свете мы видим: прямо перед нами лежит трансатлантический телефонный кабель. Он заскорузл от налипшей жизни. Мы медленно поднимаемся по нему вверх. Геккель гасит птичью лампу, чтобы лучше сориентироваться. В неопределенной близости от нас теперь мерцает свет, напоминающий окно, за закрытыми шторами которого кто-то ждет и вышивает. Туда-то и держит путь Геккель, решив основательно исследовать малюток, которые с парусом из студня пересекают весь океан, но погибают на земле.
А потом мы оказываемся перед Виллой Медуза, Берггассе, 7. Через открытую дверь мы проникаем вовнутрь. Геккель снимает шляпу и кладет ее на полку гардероба, спугнув тем самым косяк маленьких рыбок. Кафельные плитки сплошь покрыты кремнистыми скелетами — ноздреватыми колючими шарами, которые ломаются под нашими подошвами. Геккель приглашает меня в салон. Я осторожно проскальзываю внутрь: меня встречает здесь эхо столетий. Гете и Дарвин смотрят на нас сверху вниз и обмениваются поверх наших голов гипсово-белым бормотанием. На почетном месте в комнате уже наполовину отслоившиеся от потолка длинные щупальца сифонофоры. Геккель тащит меня дальше в столовую. Ротовые лопасти сцифоидной медузы простираются над витринами, заполненными грамотами и медалями, а на стенах висят написанные Геккелем картины о его путешествиях. Моря, горы, пустыни, джунгли. В одном из углов комнаты высится родословное древо человечества. Вверху, где древо упирается в потолок, по его кроне ползет Homo sapiens. Геккель погружается в раздумья, а в это время я за его спиной проникаю в спальню. Я почти ожидаю увидеть там его мертвую жену. Но там стоит лишь кровать в форме медузы-корнерота, чье гибкое беспозвоночное тело он назвал именем умершей. Кровать шевелится, как будто дышит. Прошлое имеет привкус соли.
Геккель входит следом за мной и силой тащит меня прочь. Он хочет показать мне свой рабочий кабинет на верхнем этаже. И поэтому мы воспаряем по лестнице наверх, мимо бюстов и безлюдных ландшафтов, мимо кратеров, кораллов, гротов и облаков. Мы прикасаемся к расшитым медузами носовым платкам, поднимаем их и отпускаем обратно в темноту.