Он и сам не понимал прежде, как же невыносимо скучно жилось ему за глухими стенами дворца!.. Мальчик догадывался, что снаружи происходит много интересного, что скрывают от него ради скучных учебных дисциплин – и вот теперь, благодаря Максу, Кетополис приблизился к нему. И завтра его новый друг придет с новыми историями, страшными и чудесными. Слава инфлюэнце!
– У меня есть для тебя большой-большой секрет, – сказал назавтра Макс, кривясь после только что выпитой вместе хины. – Поклянись, что никому никогда не расскажешь?
– Конечно, клянусь! – Михельке подался вперед и распахнул засиявшие глаза навстречу тайне.
– Доктор Вандермеер умеет кое-что делать, – сказал тихо Макс. – Если только ты захочешь, то мы с папой его попросим – и тогда он сделает тебе такую специальную штучку, чтобы ты очень хорошо слышал. Когда инфлюэнца во дворце закончится, ты уже будешь слышать, что говорят в соседней комнате, и как за закрытыми окнами дует ветер и плещет вода в канале, и как люди готовятся к карнавалу. А еще ты будешь слышать, как скрипит пол под ногами часовых, и как дышат спящие слуги. И мы с тобой сможем встречаться всегда, когда ты захочешь – все заснут, а ты тихо, как мышка, выскользнешь наружу, я буду тебя ждать. Мы будем зимой кататься на санках с уличных гор, а летом – купаться ночью в канале, и гулять по самым интересным местам, ведь ночью все всегда интереснее, чем днем, ты это знаешь?
Михельке уже забыл дышать от восторга, однако Макс продолжал:
– А потом – потом мы отправимся по самым опасным местам, ведь с твоим чудесным слухом ты будешь слышать опасность издалека, и мы будем прятаться и смотреть на все самое страшное и самое опасное, чего кроме нас не видел и не увидит никто живой. А под утро вернемся в свои постели, и никто ничего не узнает, будем знать только мы с тобой.
– Разве это на самом деле возможно? – спросил Михельке с недоверием и тайной надеждой.
Макс прижал свои губы к уху наследника и сказал гулко и страшно:
– Доктор Вандермеер – ученик Вивисектора. Помни, ты поклялся, твое королевское слово должно быть свято!
– Я хочу, да, очень хочу! Если ты не врешь и не шутишь, – торопливо добавил Михельке. Он боялся, что Макс просто расхохочется, но тот сказал серьезно:
– Тогда я поговорю с папой, а папа поговорит с доктором Вандермеером. Но только завтра, а то вдруг ты передумаешь. Эрикуба, она ведь очень страшная.
– Я не передумаю! Только… зачем это доктору Вандермееру? Его ведь каз… то есть накажут, если узнают…
– Никто не узнает, – сказал твердо Макс. – Мы с тобой друзья, и я тебе доверяю. Ты пообещал мне молчать и не обманешь меня, своего друга. А зачем это доктору Вандермееру – очень просто: ты когда-нибудь вырастешь и станешь королем, и наградишь за это его и моего папу.
Этим вечером Михельке долго не мог уснуть. Он делал то, что всегда хотел, но не осмеливался прежде: встал во тьме и крадучись подобрался босиком к окну, раздвинул тяжелые складки портьер и всмотрелся в огни за дворцовой оградой. Стены дворца будто трескались вокруг него, как скорлупа вокруг цыпленка. Совсем рядом жил, дышал и волновался огромный, ужасный, прекрасный Кетополис. Где-то там, снаружи, билось сердце города – в Опере? На бульварах? В порту? Или на болотах, или в подземелье морлоков? Михельке не знал, но точно был уверен – жизнь города не во дворце. И он твердо решил узнать, и завладеть тайной Кетополиса, этого чудо-города, которым ему суждено было править. Вернувшись ворочаться в смятой горячей постели, наследник считал, сколько раз протрубит часовой кит: с каждым разом ближе утро, которое должно все изменить…
– Вы уверены, ваше высочество? – тихо спросил доктор Вандермеер за утренним осмотром. – Конечно, сейчас самое благоприятное время для такой операции – весь дворец озабочен русским катаром, и присмотр за вами целиком передан в наши руки, так что о вашем усовершенствовании никто не узнает. Когда еще выдастся такой случай – а подобные устройства с наибольшим успехом приживаются у детей, для взрослых успех сомнителен… Но вы уверены, что хотите этого, и будете скрывать ото всех, кроме меня, доктора Мюллера и Макса? Это очень серьезный шаг, его нельзя делать без обдумывания.
– Я хорошо подумал, – так же тихо ответил Михельке. – Я понял, что у меня нет никого ближе, чем Макс, и я хочу, чтобы наша дружба продолжалась. Когда мы вырастем, я назначу его своим личным лейб-медиком. Так что мы всегда будем вместе, и я так хочу, я доверяю ему.