Допустим, чтобы клятва исполнилась, покойника из могилы надо извлечь, рассуждал я, шагая от телеграфной станции к замку Орво. Вопрос – зачем? Зачем извлекают покойников из могилы? Не для того же, чтобы оживить.
Внезапное прозрение садануло меня по сердцу и перехватило дыхание. С минуту я стоял недвижно на ставших вдруг ватными ногах. Затем побежал. Старик Фогельзанг, отдуваясь, пил чай у себя в пристройке. Я ухватил его за тощее предплечье и выволок наружу.
– Кто тебя нанял? – рявкнул я на старого механика. – Кто, спрашиваю, выписал тебя из твоей Австро-Венгрии или откуда ты там и привез сюда?
– Вы есть идиот, герр барон? – скривил дряблые губы старик. – Вы не уметь задавать вопрос. Я не отвечать.
– Извините, – выдохнул я. – Скажите, это баронесса д’Орво нашла вас?
– Да, – гордо кивнул старик. – Теперь вы уметь спрашивать. Я иметь честь служить баронесса.
– Что находится под полом оружейной?
– Вы знать, герр барон? – удивленно заломил бровь старик. – Откуда вы знать?
– Не имеет значения. Я спрашиваю, что там.
– Там есть провода. Много провода. Они идти от катушка к другой механизмус.
– Этот механизмус ловит молнии, так?
– Вы есть глуп, герр барон. Много глуп. Молния нельзя ловить. Можно превращать сила. Свет молния есть энергетический сила, вы понимать?
– Теперь понимать, – сказал я устало. – Теперь я много понимать, старая сволочь. Ты что же, видел, что рядом с тобой убивают людей, и молчал?
Старик распрямил узкие костлявые плечи.
– Это не есть мой дело, – сказал он. – Мой дело есть работать за деньги. Вы знать, кто я есть? Я есть лучший мастер Европа. Магический механика, герр барон. Я учиться Венский университет. Механизмус превращать светлый энергетический сила в темный, вы понимать? Свет превращать в тьма. Я есть…
Я не дослушал. Плюнул старику под ноги и отправился в оружейную.
Скелет стоял на прежнем месте – у створчатого окна. Я внимательно осмотрел его, нашел выбоину в грудине, которую оставила пуля Бруно. Отступил на шаг. Покойный Антуан назвал скелета Жальером. Что ж – он как в воду глядел.
– Приветствую вас, граф Анри, – сказал я скелету. – Жаль, вы не можете сейчас меня слышать. Другое дело гроза, не так ли? Увы, грозы вы здесь не дождетесь. Я распоряжусь – вас сегодня же отнесут обратно на кладбище.
Мне хотелось сорвать со стены ближайшую алебарду и разрубить, раскрошить эти кости. Вместо этого я подбил ботинком ступни скелета, плюнул в щерящийся проводами механизмус и пошел прочь.
Маргарита д’Орво подменила человеческий костяк. Безымянного бродягу по кличке Жальер сменил Жальер настоящий. Одержимый клятвой, которая посмертно сбывается. Маргарита выписала из Вены чудаковатого старика, и тот довел задуманное ею до конца. Свет молнии становился смертельной тьмой, стоило только заполнить механизмус энергетической силой.
Не мудрено, что отец и Робер умерли на месте от ужаса, увидев оживший кошмар. Антуан и Бруно нашли в себе силы сопротивляться, и возродившийся на считаные минуты к жизни покойник убил их тем, что попалось под руку, после чего спокойно занял обычное место у окна.
Обессиленный, я добрел до спальни и повалился в постель. Ночь прошла без сновидений, а наутро я велел подседлать коня.
– Барон Этьен д’Орво с визитом, – заколотил я кулаками в ворота, врезанные в ограду замка Жальер. – Я хочу видеть графиню.
Шарлотта встречала меня в дверях, так же, как я ее каких-то пять дней назад.
– Человек, который приходил к вам, сударыня, был моим братом? – спросил я вместо приветствия.
Шарлотта кивнула. Последняя деталь кровавой мозаики встала на место. Робер, не добившись от Шарлотты согласия на заклятие, решил рискнуть. По-видимому, он спрятался в каком-либо укромном уголке замка. Ночью выбрался из укрытия и задушил ненавистную мачеху. Затем имитировал возвращение из загородной поездки. Дело сладилось – Робер получил наследство и титул, но он не знал, что в оружейной зале ждет своего часа припасенная для него покойной мачехой смерть.
– Барон Этьен…
Я вскинул на Шарлотту взгляд.
– Я не стал глумиться над останками вашего отца, – сказал я. – Во мне нет к нему ненависти.
– Благодарю вас.
Я стоял и смотрел на нее. Зеленоглазую, золотоволосую, гордую. Я чувствовал себя так, словно вместе с останками графа похоронил нечто другое – возможно, самое дорогое и ценное для меня.