– И хорошо! – обрадовался Гарри. – Теперь никто не скажет, что я женюсь на богатой наследнице по расчету, хотя при виде тебя в корысть не поверил бы сам Шейлок! Конечно, первое время придется немного экономить, мне даже придется пойти на поводу у публики…
– Гарри, – перебила Летти, – ты или не слышишь или не хочешь слышать! Я не могу стать твоей женой! Скорее всего, мне придется выйти за мистера Баррингтона. Мортимер из Америки, но его предки родом из нашего графства, а мистер Баррингтон-старший, у него есть верфи, хочет, чтобы Мортимер женился на настоящей английской леди.
День померк, мир рухнул и разбился. Гарри как-то добрел по своим следам до кабинета сэра Герберта, пожал тому руку, что-то ответил, прошел через дом, сел в седло. Воспитание, отличное английское воспитание, явило свой триумф – молодой человек не совершил и не сказал ничего недостойного джентльмена. Отдохнувший Француз принял с места легкой рысцой, а за воротами, не дожидаясь приказа, свернул к Морноу. Гарри покачивался в седле и пытался отогнать боль и горечь. Потерять Летти он не мог, а девушка не верила в счастье без средств и еще меньше в то, что Генри Морноу сумеет добыть деньги. Проклятый, гнусный, богатый американец был приглашен на день рождения леди Вилкенгем, где и собирались объявить о помолвке. В распоряжении Гарри оставалось около месяца, этого с избытком хватало, чтобы подстроить побег, но написать и продать роман не успел бы и сам Дюма! Иных способов разбогатеть Гарри не видел, мелькнувшая в голове мысль об ограблении была предельно глупой, к тому же появление денег пришлось бы объяснять. Оставалось обратиться за помощью к родне, то есть к дяде Джорджу. Брат матушки, хоть его за это и порицали, водил дружбу с дельцами из Сити и вполне успешно играл на бирже, одолжить под будущий роман достаточную сумму он мог без особого труда. Конечно, придется подписать долговые обязательства, но Париж стоит мессы! Только бы дядя не уехал по делам на континент…
Сэр Джордж был в Англии, в Лондоне и даже на своей квартире, но эта удача оказалась единственной. Просьбу племянника родич выслушал внимательно, ни разу не раскрыв свою любимую табакерку с портретом ее величества, но и только.
– Это несерьезно, Гарри, – решительно объявил дядя. – Чтобы стать генералом, нужно сперва стать кадетом, и это относится не только к армии. Возможно, когда-нибудь ты и будешь литератором, я даже не исключаю, что твои писания войдут в моду, но это не тот залог, под который тебе ссудят деньги сейчас.
Я вижу для тебя лишь три выхода. Ты, разумеется, с моими рекомендациями отправляешься в колонии и с помощью опытных людей пытаешься встать на ноги.
Ты поступаешь в воинскую службу. Я к тебе достаточно привязан, чтобы потратиться на офицерский патент, но экзамен в Сэндхерсте – тут тебе придется постараться самому.
Ты женишься на девушке из достойной, состоятельной семьи, что вовсе не отметает первые два варианта. Напротив, родители охотнее вручат дочь человеку, занятому достойным делом, а девицы всегда предпочитали военных. Конечно, тебе в любом случае придется расстаться с этой ужасной прической. Останешься на обед?
– Нет, благодарю вас.
– Твое дело. Через неделю я тебя жду, обдумай все как следует. Я готов тебе помочь, и помочь серьезно, но лишь один раз.
– Спасибо, дядя Джордж, но я не могу продать свою любовь, Летти для меня все!
– Что ж, очень жаль… Тогда тебе остается только вырыть клад бедняги Фрэнсиса, но ты все же подумай. Когда я давал тебе неделю, я не учел твоих чувств. Жду тебя через месяц, и передай моей сестре, чтобы не беспокоилась. На булавки ей с девочками хватит, а сейчас надо подумать о здоровье, отдых и лечение в Бате я оплачу.
Пришлось благодарить еще раз, но мысли Гарри уже были о другом. «Клад бедняги Фрэнсиса», семейная шутка, в которой… в которой могло крыться спасение! Шанс был ничтожным, но он все-таки был!
«Бедняга Фрэнсис» не стал позором фамилии лишь потому, что являлся живым подтверждением благородного происхождения рода Торндайк – в старинных семействах люди со странностями нередки. Впрочем, Фрэнсис особых хлопот не причинял, разве что женился на собственной горничной. Отданный в конце концов под опеку младшему брату достойный джентльмен обитал в уединенном коттедже среди книг и воздушных змеев, которых так и не разлюбил, хоть и дожил до шестидесяти с лишним лет. Еще одной странностью было то, что при встрече с мистером Торндайком родственники и знакомые отчего-то упорно величали его «сэром», хотя он таковым не являлся, а к титулам не испытывал ни малейшего пиетета.