– Ну ты хоть намекни, чо мы делать-то должны, – канючил брат, и тогда я сдался.
– Оружие надо достать, тогда у нас всё будет, и крыша над головой, и еда, и одежда, её вот в первую очередь сменить надо, а то ходим оборванцами последними.
– Так мы и есть оборванцы, – заметил брат.
– Надо это дело прекращать, оборванчество наше. В люди надо выходить, вот чо… тогда и Пахомы разные сразу в стороны отпрыгнут. Надо только придумать, где раздобыть это оружие…
– Я знаю, где его раздобыть, – свистящим шёпотом сказал вдруг брат.
– Да иди ты… врёшь ведь.
– Ей-богу не вру, ты тоже должен это помнить, мы там вместе же лазили, но раз ты ничо не помнишь, слушай, – и он опять же на ухо поведал мне длинную и занимательную историю, я аж заслушался.
А назавтра мы с раннего утра покинули стены негостеприимного ночлежного дома имени Николая Бугрова, надеюсь навсегда, и подались по ещё не проснувшейся улице Рождественской назад к Благовещенской слободе. Именно здесь по уверению Лёхи и таился заброшенный склад оружия, который мы с ним открыли прошлым летом.
– Там, понимаешь, на склоне Дятловых гор, ну за монастырём этим, как его… за Благовещенским, пещера-не пещера, подземный ход ли, дыра, короче говоря, в земле, прикрытая сверху мусором разным, а в пещере этой, ну если пройдёшь подальше, за тремя поворотами, большая такая комната будет, со столом и с полками. Вот на этих полках и лежит ящик с ливольвертами, ага…
– С револьверами, – автоматически поправил его я, – а они какие на вид-то были, не ржавые? Мож из них и стрелять-то не выйдет?
– Нормальные ливольверты были, все в смазке, – скупо отвечал брат.
– А сколько их там было, не помнишь?
– Точно, что не один, а сколько уж всего, не считал.
– Да, а как же мы там увидим что-нибудь, под землёй-то? – спохватился я где-то на середине пути. – Фонарик же надо или свечку хотя бы.
– По дороге зайдем в Строгановскую церковь, стащим пару свечек, а спички у меня есть, – и он вытащил из кармана коробок и потряс им, спички застучали. – Ты мне лучше расскажи, что мы будем делать с этими ливольвертами? И ещё – стрелять-то ты из них сумеешь? Железка сложная.
– Если там ещё и патроны будут, тогда да, сумею – были там патроны, не помнишь?
– Кажись были такие…
– А что мы с оружием делать будем… вот если найдём и оно исправное окажется, тогда расскажу, а пока рано.
С горем пополам доковыляли мы до Благовещенки, с заходом по дороге в церковь – там страху натерпелись, дьякон на нас очень подозрительно глядел, хотя мы честно крестились без перерыва, минут десять прошло, пока он утерял бдительность, и мы мгновенно смылись с парой свечек в карманах… Господь Бог простит, надеюсь.
А мы тем временем миновали первый плашкоутный мост, его уже свели после ночного развода, судов, лодок и барж разного размера в Оке была пропасть, ну ещё бы, Нижегородская ярмарка в полном разгаре, а это на минуточку сейчас крупнейшая торговая площадка Европы, а может и всего мира. В 21 веке что-то похожее есть разве что в Сингапуре, Роттердаме да в Гамбурге. А вот и Благовещенский монастырь в полугоре стоит, и не на берегу, но и не на верхнем ярусе Дятловых гор, кто его так задумал, загадка.
Нам надо было, если верить лёшкиным байкам, зайти за него, и там, сзади, она-то и должна быть, пещера с сокровищами. Перебрались через Похвалинский съезд, благо это сейчас несложно, никаких светофоров и ходит по нему две телеги в час, и поднялись чуть вверх.
– Сюда, – сказал Лёха, показывая рукой, куда именно.
– Что-то не верится мне во всё это, братуха, – честно ответил я ему, – ну кто в наши тяжёлые времена тут будет оружие бросать. Оно же серьёзных денег стоит.
– А сколько такой ливольверт сейчас стоит? – уточнил он.
– Во-первых не ливольверт, а револьвер, учись правильно говорить, пригодится, а во-вторых… ну рублей 20–25, не меньше. Особенно если с патронами. Так что в том ящике на сотенную железа лежит, это самое малое.
– Так может загоним их, ре-воль-веры эти, – с трудом произнёс он по слогам трудное слово, – и заживём… на сотенную мы цельный год безбедно жить сможем.
– Давай сначала найдём, что ты там говоришь, а уж потом будем делить шкуру неубитого медведя.
– Кажись здесь, – неуверенно сказал брат, остановившись около большой кучи мусора в самом конце монастыря, справа была Надвратная церковь, если я не ошибаюсь, и крутой спуск к набережной, а слева ничего, кроме вековых дубов и вот этой мусорной кучи. Народу здесь вообще никого не было, некуда тут ходить – кому надо в Благовещенскую слободу с Нижнего базара, идут прямо вдоль реки, а если сверху, то дальше более удобный спуск есть с Гребешка.