Вечером получил известие, что Маргарет родила мою первую внучку — Аннегрет. Самый младший из моих детей родился почти ровно двадцать лет назад.
2 сентября 1963 года. Бейц сообщил семье, что надо попытаться, через советского посла, лично поговорить с Хрущевым; больше ничто не поможет. Должно быть, герру Смирнову кажется странным, что к нему в связи с моим делом по очереди обращаются такие разные люди, как Любке, Брандт, Бейц, Моммзен, Карло Шмид, Кроль, Нимёллер, Карстен и другие.
28 сентября 1963 года. В данный момент размышляю над странной цепью несчастий, которые в последнее время преследуют Ростлама. Все началось несколько недель назад, когда его сын попал в автомобильную аварию на скользкой от дождя дороге. Но он отделался легкими ушибами. Вскоре после этого Ростлам с женой уехали по делам, потому что через несколько дней они всей семьей должны были отправиться домой на океанском лайнере «Америка».
Когда они вернулись, их сын был мертв: кажется, ему что-то попало не в то горло, и он задохнулся. Поэтому домой они поехали с телом в гробу. Не успели они прибыть в Америку, как узнали, что их племянник упал со строительных лесов и погиб. Несколько дней спустя внезапно умер тесть Ростлама. Некоторое время назад один из братьев Ростлама погиб в результате несчастного случая на охоте; другой брат взял осиротевшего племянника под свою опеку, но вскоре после возвращения Ростлама в Соединенные Штаты его убили двое беглых заключенных, которые хотели украсть его грузовик. Тело нашли только через несколько дней. Самому Ростламу пришлось нести гроб. По дороге к могиле гроб упал и раскрылся, потому что у одного из тех, кто нес гроб, случился сердечный приступ.
Больше всего меня поражает отсутствие причинной связи в подобных событиях. В них даже нельзя вложить нравственное значение: нет вины. В отличие от трагедии рода Атрея, где, по крайней мере, действовал принцип возмездия, придавая событиям оттенок нравственной необходимости, здесь истребление почти всей семьи не имеет никакого смысла, это лишь дело слепого случая. Подобные бессмысленные события можно объяснить только одним способом: предположить, что какая-то вина, не видимая в области морали, присутствует в метафизической сфере.
Год восемнадцатый
Персонажи Сартра еще более одиноки — Убийство Кеннеди и настоящая трагедия — Стремление режима к красоте — Ширах в больнице — Останки Фридриха II — в берлинский Зал солдатской славы — Какие ценности останутся? — Радости власти — Досада Гесса из-за книги — Фотоаппарат в кармане — Обнадеживающие намеки зятя Хрущева — Конец архитектуры
1 октября 1963 года. Вчера полчаса провел с Ульфом, сегодня — с Хильдой. Эти встречи с интервалом в год вызывают ощущение нереальности и в то же время причиняют боль. Собрав в кулак всю свою волю, я стараюсь сдерживать эмоции, иначе потеряю всякое самообладание. Потом, когда дети уходят, я каждый раз испытываю подъем, как бы плохо ни прошел разговор. Я изливаю на охранников потоки слов. Эти строчки я пишу с удивлением.
5 октября 1963 года. Сегодня говорил с капелланом о своем ощущении, что я навсегда утратил связь с детьми. Когда он спросил, как часто мне удается с ними встречаться, на мои глаза навернулись горькие слезы. Самое ужасное во всем этом, признался я ему, говорить себе, после каждой встречи, что теперь я целый год не увижу своего ребенка. После этих слов я сразу ушел.
7 октября 1963 года. Сегодня в саду нашел несколько коротких записок Гесса. Он пишет себе памятки для разговора с Ширахом: «Банту производят больше детей, чем товаров», гласила записка. Еще одна: «Любке поздравляет СССР с годовщиной Октябрьской революции». И наконец, это: «Ультразвук (английский) расстояние 250 г. Твердая или мягкая поверхность. Премьер Шлезвиг-Гольштейна вводит специальные налоги на табак и алкоголь».
Сначала этот клочок бумаги с мешаниной из разных тем вызвал у меня усмешку. А потом мне стало не по себе.
Каким же пустым должен быть наш тюремный мир, если такую чушь надо записывать! По моим собственным наблюдениям, отсутствие событий не повышает, а снижает значение наших немногих тем для обсуждения.
20 октября 1963 года. Солин, новый доброжелательный русский, собрал остатки малины с постоянно плодоносящих кустов и принес мне на листе ревеня.