— Сделайте все возможное, чтобы не осложнять жизнь Гессу, — на прощание сказал я.
Первым, кого я увидел за дверью, была моя жена. Она взбежала по ступенькам, за ней шел мой адвокат.
Ширах на прощание пожал мне руку; мы пожелали друг другу всего наилучшего. Меня ждал черный «мерседес». По привычке я направился к переднему сиденью рядом с водителем, где всегда ездил в прошлом. Флекснер подтолкнул меня к задней дверце; в конце концов, я должен покинуть тюрьму, сидя рядом с женой.
Часы пробили двенадцать, и обе створки ворот распахнулись. Внезапно мы оказались в лучах слепящего света. На нас были нацелены десятки телевизионных камер. Машину окружили британские солдаты, словно призраки в мареве света. На мгновение мне показалось, что в этой суете я узнал Пиза. Я помахал ему. Мы медленно продвигались сквозь строй фотовспышек и наконец выехали за ворота. Тюрьма осталась позади. Я не осмелился оглянуться.
Четырнадцать тихих дней в Шлезвиг-Гольштейне. Мы сняли дом на берегу Келлерзее, и вся семья впервые собралась вместе. Каждый день я просыпался в привычное время и порывался вышагивать мои километры. В доме царила гармония, и все старались мне угодить, но семья с некоторым удивлением наблюдала за моими причудами. Время от времени меня посещала мысль, что к некоторым вещам я никогда не смогу приспособиться.
Сейчас, когда я пишу эти строки несколько дней спустя, мне кажется, что не следует относить чувство неловкости только на счет Шпандау. Возможно даже, что скованность в комнате для свиданий соответствует моему характеру. Ведь я всегда возводил некое подобие стены между собой и другими людьми. Разве моя непринужденность не была лишь стратегией, чтобы сделать эту стену невидимой? Я уже был чужим в окружении Гитлера, чужим среди моих товарищей по заключению. Как будет теперь?
Вообще вся моя жизнь кажется мне до странности отчужденной. Я любил архитектуру и мечтал, что мое имя войдет в историю благодаря моим зданиям. Но моя настоящая работа заключалась в организации гигантской технологической системы. С тех пор моя жизнь была связана с делом, к которому в глубине души я испытывал неприязнь.
Но не обманываю ли я себя? Поскольку не осталось ничего из того, что я построил, смогу ли я вообще остаться в памяти людей как архитектор? А мои организационные достижения? Разве они не устарели, разве они сейчас кому-нибудь нужны? В таком случае, может быть, годы, проведенные в тюрьме, и станут той лестницей, по которой я все-таки взойду в столь желанное когда-то царство истории. Возможно, это как-то связано с моим чувственным отношением к Шпандау, с тем фактом, что я, вероятно, никогда по-настоящему не хотел уходить оттуда. Когда ко мне начнут приходить люди из внешнего мира, о чем бы я предпочел говорить с ними — о зданиях, прославлявших тиранию; о технологиях, столь успешно продлевавших войну; или о Шпандау, которую я просто терпел?
Сейчас мне часто снятся такие сны: я возвращаюсь в Шпандау, чтобы кого-то навестить. Охранники и директора приветливо встречают меня как человека, которого им не хватало. Я с беспокойством смотрю на заброшенный сад и неухоженные дорожки. Каждый день я снова наматываю свои круги, читаю в камере или подаю сигнал, вызывая охранника. Когда через несколько дней я хочу уйти домой, мне вежливо дают понять, что я должен остаться. Мне говорят, что меня выпустили по ошибке. Мой срок еще не закончился. Я напоминаю, что ждал целых двадцать лет до самого последнего дня, но охранники пожимают плечами: «Оставайтесь здесь, мы ничего не можем поделать». Приходит с инспекцией генерал, но я не жалуюсь, что меня держат здесь по ошибке. Я говорю, что со мной хорошо обращаются. Генерал улыбается.
Иллюстрации
Шпеер и Гитлер, 1938
Слева направо: проф. Брукман, мэр Нюрнберга В. Либель, Риббентроп, Гитлер, Шпеер. Нюрнберг, 1937
Гитлер и Шпеер инспектируют строительство стадиона в Нюрнберге, 21 марта 1938
Геринг, Гитлер и Шпеер на прогулке, 10 августа 1943
В самолете, 1943
На испытаниях танка «Пантера», 1943
Высшие офицеры и руководство Германии, включая Геббельса и Шпеера, на испытаниях ракеты «Фау-2» в Пенемюнде. Август 1943
Альберт Шпеер в Финляндии, декабрь 1943