И Людовик выбрал на эту роль Рауля де Вермандуа, своего двоюродного дядю. Когда принималось сие судьбоносное решение, Раулю было уже глубоко за 40, он родился в 1094 году, а Петронилле – лет 15–17. К тому же сенешаль больше 20 лет состоял в законном браке с Элеонорой де Блуа, имел от этого брака сына. Но сей достойный муж, по-видимому, не возражал против «обновления» жены. Оставалось только развестись, аннулировав существующий брак, и можно начинать кампанию по прибиранию к рукам обширной южной территории. Епископы, которым предстояло рассмотреть дело об аннуляции брака, в большинстве своем являлись родственниками или друзьями Алиеноры, так что за исход процесса можно было не волноваться. Рауль быстренько организовал развод и в 1142 году сочетался браком с Петрониллой, однако отвергнутая ни за что ни про что супруга молчать не стала. Она побежала к своему младшему братишке, Тибо Шампанскому (Тибо Великому), жаловаться и просить помощи. А у того братишки отношения с королем Людовиком были весьма скверные: в свое время король попросил его помочь, когда отправлялся в Аквитанию подавлять беспорядки, а Тибо отказал. Это был разрыв, готовый в любой момент разразиться войной. Шампань – сильное графство к востоку от Парижа, граничит с королевским доменом, и устраивать конфликт с Тибо Великим было крайне неосмотрительно.
Тибо Великий за сестрицу порадел, написал письмо папе в Рим, папа дал указание папскому легату возобновить процесс и заново рассмотреть дело о браке Рауля де Вермандуа и Элеоноры де Блуа. При этом собор, на котором слушалось дело, проходил в Шампани, то есть под контролем и надзором Тибо Великого. Понятно, что приговор об аннуляции брака был отменен, а епископы, которые ранее дали разрешение на развод, оказались наказаны. А ведь это были, повторюсь, родственники и друзья королевы Алиеноры. Рауль отказался подчиниться решению собора, и его немедленно отлучили от Церкви. Такого Людовик не стерпел, он за своего сенешаля готов был глотку перегрызть. И началась война.
Эту войну король Людовик вел вполне удачно и мог бы выиграть с блеском, но… С одной стороны, Сугерий, поддерживавший Тибо Шампанского, изо всех сил подталкивал короля к мирным переговорам. С другой стороны, солдаты королевской армии совсем озверели и заживо сожгли 1300 мирных граждан, укрывшихся в церкви города Витри. Был на то приказ короля или нет – с точностью не известно, но достоверно установлено, что этот безумный акт жестокого и неоправданного насилия ударил Людовика в самое сердце. И он согласился на переговоры, выставив условие: отлучение от Церкви Рауля де Вермандуа и Петрониллы должно быть снято. Условие приняли. Однако, как только Людовик вывел войска из Шампани и Тибо вернул свои владения, папа Иннокентий отлучение возобновил. То есть «сделал» Людовика, как лоха.
Король возмутился донельзя. Конфликт из-за брака Петрониллы, сестры королевы, был не единственным камнем преткновения в непростых отношениях с главой Шампани. Чуть раньше возникла склока из-за назначения архиепископа в городе Бурж. Король хотел поставить на эту должность своего человека по имени Кардюк, клирика, который занимал должность канцлера королевства. У папы Иннокентия был другой кандидат, но Людовик запретил выборщикам голосовать за него. Выборщики не послушались, проголосовали за ставленника папы, папа тут же отлучил короля от Церкви, Людовик в ответ устроил так, что новоизбранного архиепископа не пускали в город и ему пришлось укрываться под крылышком у Тибо Шампанского.
Выходило, что Петронилла по-прежнему не может считаться законной женой Рауля, вопрос с Буржским архиепископством так и не решен, а войска Людовик уже вывел. Глупо как-то получилось. Война вспыхнула вновь и продолжалась до 1144 года. Только после того как умер папа Иннокентий Второй, стороны смогли прийти к компромиссу и договориться: архиепископом Буржа будет тот, кого хотел покойный папа, а королю за это разрешается вернуться в лоно Церкви. Однако ж Раулю де Вермандуа и Петронилле было велено ждать, пока Элеонора не умрет, и только после этого они смогут считать себя мужем и женой. Людовик Седьмой, таким образом, ничего не выиграл, зато получил сильную душевную травму из-за сожжения невинных людей в Витри.
А теперь можно дать волю фантазии и попытаться прикинуть, как развивались бы события, если бы Алиенора в первые же годы брака родила сына. Ладно, пусть не сына, а хотя бы дочь, чтобы пресечь подозрения в бесплодии. И не пришлось бы затевать всю эту сложную комбинацию с Петрониллой, разводом и прочей морокой. Не было бы сожжения в Витри, не возникло бы острое чувство вины у Людовика… Представили?